– А если оно повторится, это состояние аффекта?

– Оно повторится у меня, если я останусь одна, – зло сказала Надя. – Вот вы тут планы спасения разрабатываете, в чип-и-дейлов играете. Для вас это приключение, будто играете в куклы или в морской бой. А для меня это моя жизнь. Это я, беременная, должна пойти к чужим людям и упасть им в ноги. А вы по домам к мужьям под мышку пойдете. Не надо судить людей со своих колоколен, они разные у всех. С ваших теплых колоколен моей не видно совсем. И ваш план – это как наивный рисунок ребенка фломастерами на ватмане: тут пиф-паф! – убьем злодея, тут бумс! – прилетела фея и превратила золушку в принцессу. Айда на нашу планету, девочки. Тут все гораздо сложнее. Тут живые люди живут, неидеальные. И не судите их за то, что в их кроватках нет подушечек с розовыми рюшами…

Я зарделась. Почему-то решила, что это камень исключительно в мой огород.

Ночью я опять не могла заснуть.

Мысленно рассуждала, что я вот лежу на сохранении ребенка в городской больнице. Анализы не идеальны, и я готова на все, чтобы малыш родился здоровым. Это мой способ его защитить и сохранить – прогнать белок и лейкоциты.

А кто-то готов лечь в кровать с человеком, который может ударить. Женщину и ребенка. Это опаснее плохих анализов, но человек осознанно делает этот выбор. Почему?

А на другой чаше его весов – истерзанная, растоптанная гордость, зависимость от благосклонности чужих людей или, что еще хуже, заброшенная хибарка на краю деревни с покосившейся печкой, и полное бесперспективье.

И я со своей розовой подушечкой и нарядным мужем, передающим персики во внеурочное время, не вправе никого судить. Особенно ее.

Я сходила в душ. Вернулась.

На тумбочке стояла больничная тарелочка, а на ней – зефир. Надя угостила.

Она выглядела отстраненной и виноватой.

Я не хотела обижать Надю. Точнее хотела. У меня было чувство, будто Надя обидела меня.

Будто я инвестировала свое время, эмоции и ресурсы в ее судьбу, а ей не пригодилось.

С другой стороны, она не просила меня ни о чем. Никого из нас не просила. Просто имела несчастье попасть в нашу сердобольную палату и имела неосторожность расплакаться при нас. Дальше – это все была наша инициатива.

Я увидела, что зефир лежит у всех нас, и у каждой Светы тоже. И никто из нас к нему не притронулся.

Но, по сути, предъявить Наде нам нечего – только свои несбывшиеся роли великих спасительниц.

Я не адвокат ее неродившегося ребенка, который живет в животе, покрытом гематомой. Надо просто взять и откусить этот чертов зефир.

И сказать:

– Какой вкусный и свежий зефир!

Это будет означать: «Надя, прости, что лезем в твою жизнь. И причиняем счастье».

Мне нравится одна знаменитая мысль: «В семье двух психологов фраза „этот кофе ужасен“ означает лишь то, что кофе очень плох».

Очень часто в семьях бывает так, что человек говорит: «Какой ужасный кофе!» – но при этом ненавидит не сам кофе, а человека, который его сварил.

Я смотрю на Надю, и мне хочется сказать ей: «Какие ужасные цветы, эти астры, Надя!» И в этот момент я буду ненавидеть не цветы, а того, кто их принес.

Зефир тоже принес он, но подарила Надя. Я не знаю, как поступить.

Надя смотрит в окно. Уже час стоит и смотрит. Наверное, она плачет, но нам не видно. Наверное, надо ее обнять, но так сложно переступить через лохматые астры.

– Я получила урок, девочки. Теперь нужна работа над ошибками, – вдруг говорит Надя кому-то в окне. – Я не дура. Все это, когда случилось… Я как-то поняла, что я не жена, а бесприданница. И что со мной вот так можно. А если что, то всегда есть астры. А со мной так нельзя. И астры – это просто астры. Для души нет крема с облепихой, а там тоже синяк. И он не пройдет. Он оставит рубец навсегда. Я дам шанс. Не ему, как он просит, а себе. Попробую простить. Вдруг это все, правда, как страшный сон. А если нет…

Надя замолчала. Голос ее дрожал.

– А если что, у тебя есть мы, а у нас есть план, – сказала Света, подошла и обняла Надю.

– Может, он и дурацкий, но он хотя бы есть, – сказала вторая Света.

– Я лично его придушу, если что, и букет этот первоклассника знаешь куда засуну? – сказала третья Света, и мы все засмеялись.

– Девочки, что бы я без вас делала, – вздохнула Надя.

Я откусываю кусок зефира. Он свежий и мягкий, я такой люблю.

– Какой вкусный зефир, Надя, – говорю я громко. – Спасибо.

Эта фраза означает, что жизнь очень сложная. И что с моей колокольни видно, что Наде нужна поддержка, а не советы, а это, как выяснилось, не одно и то же. И что я очень люблю зефир.