Однако если мне самой не собрать себя, то этого не сделает никто другой. Поэтому, поднявшись по стеночке, направилась в кухню. На плите стояла сковородка, накрытая крышкой, внутри которой покоилась ещё половина омлета.

- Ох, Андрюха… - губ коснулась улыбка, первая с момента прохождения теста.

Выложив взбитые яйца на тарелку, кинула сковородку в раковину, и приступила к завтраку. Ну и что, что на часах полвторого дня. Как говорил Михаил Николаевич Задорнов: «Когда проснулся – тогда и утро».

Омлет оказался потрясающим, не пересоленным, воздушным и нежным. И пока ела, не один раз похвалила Андрея. Но стоило мне только вернуться в ванную, как горло сжалось, словно проклятые слёзы хотели пролиться, но уже не осталось влаги. Оставшиеся распакованные тесты валялись на стеклянной полочке. Я смела их на пол, вместе с бутылочками с кремом для лица, муссом и жидким мылом. Потом развернулась и отправилась в спальню. Сегодня был выходной, а значит, я могу просто поваляться в кровати и ничего не делать, разве что почитать какую-нибудь книгу.

Андрей не приехал в этот день, и на следующий тоже, а если учесть, что за последнюю неделю он чуть ли не каждый день появлялся у меня, то это отсутствие показалось странным. И я даже себе не могла признаться, как меня это раздражало. И сейчас тишина в квартире наоборот оказалась не успокаивающей, а гнетущей. Даже с работающим телевизором.

Но с понедельника работа поглотила с новой силой, так что приходила домой, мылась и падала спать, успев только проглотить что-то из холодильника. И так продолжалось до конца лета.

Андрей появился под конец теплого времени года. Тридцать первого августа встретил после работы.

- У меня для тебя сюрприз, - загадочно проговорил он.

- Ты же знаешь…

- Не любишь сюрпризы, но я тебе обещаю, что понравится, - он открыл двери и помог сесть в салон.

- Рассказывай.

- Не-а, - усмехнулся мужчина. – Тогда это не будет сюрпризом.

- Андрей!

- Доверься мне, - его слова возымели обратный эффект. Глаза у меня предательски защипало, а в горле встал комок.

Он тоже просил доверять, перед тем, как уехать к себе. И оставить меня насовсем.

- Я… - пришлось сглотнуть несколько раз, чтобы голосовые связки пришли в норму. – Я не знаю, могу ли доверять…

- Лен, - он тоже стал серьёзным. – Я очень тебя прошу, забудь, всё что я говорил и творил в прошлом. Давай начнём всё сначала, словно и не было этих ужасных и одновременно хороших лет нашего брака. Вот прямо с чистого листа и начнём.

- Но я не могу забыть, - машина съехала на обочину и Андрей повернулся ко мне лицом.

- Или не хочешь?

- И не хочу! – ну, наконец-то, моя апатия прошла. – Не хочу забывать и прощать тебе все слова, что ты наговорил, что сделал мне больно.

- А ты? Разве ты сама забыла, как делала больно? Или если я не рыдал в углу, значит ничего не чувствовал?

- Да что я такого сделала?

- Начать с того, что ты знала, как я тебя ревновал, и продолжала на каждой вечеринке, на каждом обеде и вообще флиртовать.

- Ну и что? Мне нравиться общаться.

- А с Костей? Это сейчас можешь говорить, что ты не в курсе была, но тогда ты вела себя так, словно из нас двоих выбрала бы его. И всячески мне об этом напоминала.

- Ах, бедняжка…

- Не смей язвить мне! – рявкнул он, но только я дернула ручку, чтобы выбраться из машины, как двери оказались заблокированы.

А когда я развернулась, чтобы высказать ему всё, что думаю, оказалось, что он придвинулся слишком близко. Наши носы соприкоснулись, а секунду спустя, он притянул к себе, впиваясь в губы. Я злилась на него, на себя, и даже какое-то время смогла вести себя равнодушно. Но не слишком долго. Он продолжал терзать мои губы, пока тело само не откликнулось на его призыв. Рот приоткрылся, впуская настойчивый язык, а руки притянули мужские плечи ближе к себе.

- Малыш, - он стал покрывать поцелуями щеки, глаза, нос, опять вернулся к губам. – Мы оба были виноваты, так давай же не будем повторять ошибок прошлого? Поехали, - он отодвинул меня на пассажирское сиденье.

- Ну ты и нахал, - проворчала я, поправляя вырез платья.

- Ты меня ещё любишь, - ухмыльнулся он, выруливая на автостраду.

- Не льсти себе, Андрюшенька.

- Я просто уверен в этом, и когда я заслужу прощение, всё у нас опять наладиться…

- А ты так уверен, что сможешь заслужить?

- Конечно, - он повернул на очередном светофоре, выезжая на Проспект Мира. – Мы почти приехали.

- Да ты шутишь! – воскликнула я, увидев, куда именно он привёз нас.

- Нет, но сегодня последний летний вечер, и я решил напомнить тебе, как мы здесь катались, три года назад.

- Но…

- Идём, - он открыл дверцу и помог выйти из машины. – Освежим воспоминания.

- Андрей, я хочу, чтобы ты понял сейчас, - он остановился и внимательно посмотрел на меня. – Даже если ты набрасываешься на меня с поцелуями…

- Которые тебе тоже нравятся.

- Это ещё не означает, что всё у нас станет как раньше…

- Ленусик, - он притянул к себе, чмокнув в кончик носа, - я ведь и не жду этого, мне достаточно сейчас просто быть с тобой рядом.

- Да? А где же тогда ты был все последние две недели? – спросила, когда Андрей двинулся вперёд к входу ВДНХ.

- Работа не ждёт, - он остановился и взглянул на меня. – А ты значит заметила?

- Мне всё равно, - я пыталась быть равнодушной, но выходило это с трудом.

- Ну, я, типа, поверил, - он взял за руку. – Ладно, идём скорее, пока время не вышло.

В тот вечер мы катались на колесе обозрения, ели сахарную вату и дурачились, пачкая друг друга мыльными пузырями. А потом Андрей отвёз меня домой, поцеловал в щеку и, пожелав спокойной ночи, проводил до квартиры.

Именно так и начались наши дружеские отношения. Или подростковые ухаживания – это кому как нравится.