Так что было инициировано тщательное расследование, и естественно, что на проявившего инициативу, так же было обратили пристальное внимание.

— Что значит подозреваемый?! — нахмурившись спросил я сидевшего напротив меня парня в красной рубахе, как то явно не складывались у меня хорошие отношения с этой конторой. — С какой простите стати?

— Всё очень просто, — ответил мне СБ-шник, перекладывая полибумажные листы из одной стопки в другую. — Вы, лицо не благонадёжное. А потому обоснованно представляете возможную угрозу для города Вистерция. И естественно находитесь под подозрением в совершении данного теракта и причинении смерти трёхсот сорока восьми человек. Как главный подозреваемый.

— Причину вы мне конечно не скажете? — с точно таким же непробиваемым лицом вновь спросил я.

— Ну от чего же? — слегка усмехнулся он. — Причину вы господин Инкорский и сами знаете.

— Знал бы, не спрашивал, — тоже слегка улыбнулся я.

В общем-то, все эти ужимки, демонстрируемые мне этим капитаном Мареевым, призванные испугать неподготовленного человека и заставить его нервничать, на меня совершенно не работали. Вот ещё, буду я бояться кривляющуюся студентоту, когда мне и с маститыми волкодавами пообщался в своё время пришлось.

— Вы, господин Инкорский, — он чуть подался вперёд, — подозреваетесь в связях с воздушными пиратами. И поверьте мне, мы непременно выведем вас на чистую воду. Уж будьте уверены!

— Да вы что? — деланно удивился я. — И у вас наверное есть доказательства?

— Решения на этот счёт телепата, проводившего ментальное шунтирование, вполне достаточно? — уже откровенно ухмыляясь огорошил меня следователь, хоть я и постарался не измениться в лице. — Так что перестаньте прикидываться невиновным и начинайте рассказывать. Чистосердечное признание…

— Облегчает работу обвинения, нормально делать которую оно не желает, — отбрил я парня, чуть стиснувшего губы но сдержавшегося. — А теперь внимание вопрос для мыслящих альтернативно. Шунтирование проводилось в связи с вербовкой меня в структуру Специальной Штурмовой Группы. И так, как же с подозрениями в связях с пиратами я в итоге стал членом данного подразделения?

— А это мы тоже выясним!! — парень вновь начал перекладывать свои листочки. — Мы всё выясним. Например, почему и главное зачем, студент подавший документы на гражданскую кафедру по специальности платформенный инженер, вдруг по прибытии в Вистерцию, переводится на военную. Или почему с ним вместо заявленного двадцатилетнего мужчины Вагарата Джибуджи, в Академический город прибыла малолетняя девочка по имени Система Инкорская.

— Последнее вас совершенно не касается, — холодно ответил ему я. — Это моё личное дело, кого я взял с собой уезжая из родного города.

— Нет, господин Инкорский, это вас теперь, ничего не касается. А главное, ничего от вас не зависит. Если вы конечно не захотите во всём сознаться, — после чего он нажал на какую то кнопку на своём столе и приказал. — Увести!

В кабинет вошло двое СБ-ников и грубо скрутив меня, вытолкали в коридор. Вот так я собственно и оказался в глубоких застенках конторы. Ни о каком адвокате и тем более собственных правах речи задесь просто не было.

И организация не та, и обвинение в пиратстве и террористической деятельности приравнивало меня к знаменитым узникам Гуантанамо. То есть как знаменитым… о самих то о них мало что известно, а вот о методах которые к ним применяют и об условиях их содержании, общественность всё же прознала.

В СБ Вистерции правда, особой жести всё же не было. Видимо правила аниме мира не позволяли скатываться к жёстким сексуальным унижениям и применению совсем уж жёстких средств и пыток. Ну или со мною так не обращались по другой какой причине. Однако всё остальное что выпало на мою долю далеко было от пребывания на курорте.

Всё же это был не современный мне мир Земли. И даже если не рассматривать особенности и законы летающих городов, я находился в тюрьме, на попечении у самоуверенных, переполненных гормонами юнцов. Которые не столько желали выполнить свою работу правильно, сколько быстро и эффективно. А самое главное, что виновника уже назначили, вот только он никак не желал сознаваться.

Так что потянувшиеся дни в застенках, были наполнены избиениями, допросами и вновь избиениями. Можно сказать на завтрак, полдник, обед и ужин… ну и немножечко на ночь. Питание же выдавали один раз в день в виде совершенно безвкусной слизистой массы, вроде тех, которые бесплатно можно было получить в нашей столовой малоимущим. Но, в отличии от тех, как пелось в старой рекламе: «Без вкуса, без цвета, без запаха!»

Правда, там это относилось к воде. А если говорить про неё, родимую, то здесь всё было ещё хуже. Чашка на ровно два дня и точка! И кстати именно уровень её в той же чашке, собственно и отличал один день от другого.

Впрочем, подобная диета была можно сказать оправданной. Потому как почти всех своих зубов я довольно быстро лишился. Да и переломанный нос

Ну ещё и болезненные ощущения в теле. Потому как парни видя мою несговорчивость и явное нежелание идти на катапульту вслед за Одноглазой Варриндой, юных безопасников злила, а то, что я не сопротивлялся их беспределу, наоборот раззадоривала. Так что рёбра мне основательно покрошили, да и скорее всего ещё несколько переломов имелось. Про внутренние органы сказать что либо было на общем фоне вообще трудно, однако ходить по маленькому кровью я начал уже на четвёртый день.

Всё же моё улучшенное тело эспера было довольно сильным, но когда бьют со знанием дела, да ещё и не просто кулаками, а усиленными псионической энергией, долго поддерживать сопротивление нелегко. Лечения же мне судя по всему просто не полагалось. Да и если так подумать, о каком лечении может просить человек, которого тупо похитили под видом опроса свидетелей и для которого уже скорее всего зарядили ту самую катапульту.

В общем всё было хреново! Не сопротивлялся же я поначалу как законопослушный гражданин, понимая, что это для местной фемиды это будет покруче любого чистосердечного признания. Да и СБ-шники не дураки, чтобы бить не закованного в наручники индивида. Впрочем я был уверен что пожелай, порвал бы их на ура. А потом, уже просто потому, что не мог.

И честно сказать, лёжа в своей камере и почти невидящим взглядом глядя в