Шрифт:
Закладка:
Меня терзали тревожные мысли. До Ромэн мне дозвониться так и не удалось, и не похоже, чтобы кто-то, кроме нее, знал о существовании этого чудодейственного метода. До электронной почты я тоже так и не добралась, и никаких известий из внешнего мира не получала. Я вдруг начала сомневаться, правильно ли я поступила. Почему я согласилась поехать? Какой безумный, ничем не оправданный поступок! Наверное, мне лучше вернуться? Я повернулась к Шанти в поисках поддержки. Он смотрел вдаль на горы и явно игнорировал меня.
Мы продолжали восхождение, пока не оказались у деревни Чомронг. Тим сказал, что мы находимся на высоте две тысячи метров над уровнем моря. Я молча шла вперед, вдалеке виднелась деревня. Вопросы, оставшиеся без ответов, роились у меня в голове. Я задыхалась, а проводник дулся непонятно из-за чего. Что я такого сказала? В конце концов именно он отказался обсуждать, в чем проблема. Шанти свистнул ребятам, которые несли багаж, и сделал им знак остановиться. Потом он достал из сумки сухофрукты, набрал горсть, а остальной пакет протянул мне. Он сел на плоский камень в нескольких метрах от нас, лицом к горе. Было очевидно, что он злится. Я попыталась вспомнить, что могло его так расстроить. В моей памяти всплыли насмешливое выражение его лица и слова, называющие меня гордячкой. Нервно пережевывая горсть арахиса, я подошла к нему и села рядом на тот же камень.
– Ты чем-то расстроен? За весь путь ты не проронил ни слова.
– Я не хочу тратить время на чуждые мне эмоции. Мне жалко усилий, не хочу спорить с человеком, ставшим заложником своей гордости. Такие люди всегда правы, особенно в те моменты, когда они ошибаются. Так что извини, тебе лучше обратиться за помощью к кому-нибудь другому.
– Ты разве не заметил, я отбросила прочь самолюбие, я ведь разговариваю с тобой.
– Докажи. Хотя бы извинись.
Я раздраженно вздохнула.
– Прости, я виновата. Ну что, доволен?
– Нет, мне не о чем с тобой разговаривать. Твоя гордость никуда не делась.
– Что за ребячество, Шанти!
– Не хочу зря разбазаривать силы. Точка. Беседуй сама со своим эго, а мне позволь сосредоточиться на маршруте.
– Ой, какие мы обидчивые!
Шанти насупился. Я встала с камня.
– Как хочешь, – сказала я. – Поговорим, когда у тебя настроение исправится. У меня тоже нет сил спорить.
Я отошла. Он пошел за мной.
– Видишь, в тебе по-прежнему говорит твоя гордость, твои извинения не были искренними. Ты просто так произносила слова, но говорила совсем не всерьез.
– Ну что, мне на шею к тебе броситься? Я же сказала «извини», но если тебе этого мало, ладно, подожду, когда ты перестанешь дуться.
– Что ж, лучше я погружусь в молчание, чем буду наблюдать, как ты опускаешься под грузом эмоций. Твое эго ликует. Оно питается тем вниманием, которым ты его одариваешь. Ты даже не способна трезво взглянуть на ситуацию. Посмотри только! Это самолюбие, оно заполонило все пространство! Ты лишь приоткрыла дверь, а оно ворвалось и поселилось внутри тебя. И только ты пытаешься сбежать, как оно накачивает тебя собой, оставляя совсем немного воздуха для жизни. Видишь, ты уже и дышишь с трудом, часто и прерывисто. Тебе больно. Вскоре оно пригласит в гости гнев, возможно, он уже у тебя в гостях. И они пустятся в пляс вдвоем и найдут виновного, чтобы оправдать, почему все так, как есть, почему они теперь в твоем сердце. А мне лучше всего замолчать, может быть, это тебе поможет. Подожду, пока твое самолюбие истощится и ты пробудишься. Но пока ты подкармливаешь его, оно лишь сильнее. Бороться с гордыней тяжело, но, с другой стороны, стоит тебе осознать то, что происходит, как она исчезнет. Она уязвима, как тьма перед светом. Если в сердце твоем сохранилось хоть немного ясности, освети ею свою душу, удали налет эгоцентризма.
Шанти шел впереди, за ним Гумар, а потом я. Нишал и Тим замыкали шествие. Солнце припекало. Мы шли в молчании. Я раздумывала над тем, что сказал мне Шанти. Мне и правда было трудно дышать со вчерашнего дня, что-то давило на грудь. Утром у меня болел живот, и потому я не смогла ничего съесть. Но теперь я вдруг осознала, почему Маттео ушел рано, не дождавшись меня. Я так неприветливо обошлась с ним накануне вечером. И я же не просила Шанти ничего ему передать. Почему же теперь я злюсь на него за то, что он не остановил Маттео?
Я догнала Шанти и взяла его за руку.
– Прости меня. Я не должна была грубить тебе.
Он не отнял руки и одобрительно кивнул. У меня вдруг перестал болеть живот, и на грудь больше ничего не давило. Я смогла наконец вздохнуть.
– Похоже, пир самодовольства закончился? – участливо поинтересовался проводник.
Я недовольно надула губы.
– Да. Побитые бокалы, пустые бутылки, дыры в ковре и страшная вонь по всему дому. Избыток эмоций оставляет после себя горький привкус.
Шанти с сочувствием взглянул на меня.
– Да, похоже, погуляли вволю. Помочь тебе навести порядок?
– Не откажусь. Такой бардак, не знаю, как подступиться к уборке.
– Просто взгляни вокруг. Перед нами Аннапурна Южная, рядом Хиунчули, а справа Мачапучаре. Любуйся и дыши!
Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Я повторила за ним.
– Еще, – настаивал он, повысив голос. – Почувствуй энергию этих гор глубоко внутри себя.
– А теперь выдохни свою боль, – бросил он, выпуская воздух из легких. – Вдохни необъятность гор и выдохни свое разочарование, вдохни их чистоту и выдохни гнев. Вдохни и выдохни. Еще раз…
Я все лучше и лучше попадала в ритм. Я чувствовала, как прохладный воздух заполняет ноздри, горло, бронхи, вены. Сила гор превращала напряжение, поселившееся во мне, в умиротворенное спокойствие.
– Дыши, пока не почувствуешь, что выдыхаешь такой же чистый воздух, какой вдыхаешь, что в тебе осталась лишь чистота и совершенство.
Я вдыхала до тех пор, пока не перестала различать вдохи и выдохи.
– Дыши порами, пусть кислород проникает сквозь них, и выпускай воздух тоже через них. Вдохни все вместе: горы, деревья, небо, Вселенную… а теперь выдохни.
Я зрительно представила наполняющую меня силу
