И — ковёр. Честно говоря, в дверях я замешкался именно из-за него, а вовсе не от удивления при виде Эльвиры Хариус, которая вольготно расположилась на одном из стульев для посетителей. Герасим Сутолока тоже был здесь, стоял у окна со стаканом чая в руке.

— Товарищи! — поприветствовал нас Василий Архипович, который остался всё таким же мощным и вроде бы даже ещё самую малость раздался в плечах.

Он легко поднялся на ноги и вышел из-за стола, поздоровался за руку с Пономарём, потом крепенько стиснул и мою озябшую кисть.

— Пётр! Поздравляю с повышением! — радушно улыбнулся Дичок. — Мы пока общие вопросы утрясём, а ты сходи позавтракай.

Держался Василий Архипович по-прежнему, но возникло подспудное ощущение, что хорошим отношением к себе сейчас лучше не злоупотреблять.

— Будет исполнено, товарищ полковник! — козырнул я.

— Да брось! — рассмеялся Дичок. — Спроси у Сергея, где столовая, он объяснит.

Я кинул на Пономаря укоризненный взгляд — ну вот на кой чёрт меня с собой тащить понадобилось⁈ — отметил чуть извиняющийся вид старшего лейтенанта и покинул кабинет, прикрыл за собой дверь.

— Столовая на первом этаже, — подсказал расслышавший последнюю реплику шефа подпоручик и выразительно покосился на мои пожитки, нисколько не вписывавшиеся в интерьер приёмной.

— Благодарю, — отозвался я и облачился в полушубок, затем поднял с пола вещмешок и чемоданчик.

Отыскать столовую не составило никакого труда. За одним из столов в просторном светлом помещении я углядел Льва, но завтракал там и Дамир Соль, так что я привлекать внимание бывшего одноклассника не стал. Вместо этого составил компанию Карлу. Повесил полушубок на спинку стула, уселся напротив студента и не удержался от усмешки при виде его заставленного тарелками подноса.

— Заедать стресс — вредно! Научный факт!

— Иди ты, Петя, знаешь куда? — буркнул в ответ здоровяк. — И без тебя тошно!

Я только ухмыльнулся и отправился на раздачу. Взял тарелку перловки с мясом, булочку и компот, расплатился и вернулся к товарищу, который хоть и заставил половину стола тарелками, но ковырялся вилкой в каше без всякого аппетита.

— Ну ладно! Рассказывай, чего такой кислый!

Карл хмуро глянул в ответ, потом многозначительно нацелил вверх указательный палец.

— Документы по моей практике лежат на подписи у полковника! — с мрачным видом изрёк он после этого. — Сказали ждать. На собеседование вызовет.

— Он у тебя ничего не преподавал? — уточнил я, а когда здоровяк покачал головой, усмехнулся. — Так отлично же! Сразу и познакомитесь!

— Всё тебе хиханьки-хаханьки, — пробурчал Карл. — А у меня, может, судьба решается!

— Так и не раскисай! Бери быка за рога! Ты же выпускник военной кафедры РИИФС! Таких в республике один на миллион! Так?

— Научный факт! — подтвердил здоровяк.

— Ну вот! Ты как специалист на вес золота ценишься! — продолжил я. — А как человек и того дороже! Социально активный, политически грамотный, партийный! Партийный же? Ну вот! Чего ещё надо?

— Опыта не хватает, — вздохнул Карл.

— Опыт — дело наживное!

Студент кивнул.

— Тоже верно. — Он махнул рукой. — Ладно, что мы обо мне да обо мне? Сам-то как? Уже знаешь, куда направят?

Я покачал головой.

— Пока полная неопределённость.

Мы позавтракали и даже выпили кофе, но очень уж засиживаться в столовой не стали, поскольку я и понятия не имел, как долго продлится совещание у Дичка, а у Карла возникла настоятельная необходимость облегчиться.

— Хоть не медвежья болезнь? — пошутил я.

— Петя, это уже удар ниже пояса! — надулся здоровяк.

Он скрылся в уборной, а я двинулся по коридору в сторону лестницы, но ко мне почти сразу обратился попавшийся навстречу штабс-капитан.

— Товарищ Линь? — уточнил он, замедлив шаг.

— Так точно! — отозвался я.

Штабс-капитан расстегнул планшет и протянул листок с символикой РКВД, оказавшийся вызовом для дачи свидетельских показаний. В углу синел штамп с входящим номером канцелярии СЭЗ и сегодняшней датой, ниже обнаружилась размашистая резолюция Василия Архиповича, которой он поручал некоему штабс-капитану Березняку обеспечить мою явку на допрос.

— Полковник Дичок распорядился сопроводить вас в комиссариат и доставить обратно. Прошу…

Я заколебался. Нет, очередной вызов в РКВД меня нисколько не обеспокоил… Точнее — не обеспокоил бы, если б руку не оттягивал чемоданчик, под внутренней клеенчатой обшивкой которого была запрятана немалая сумма в иностранной валюте. Тайник аховый — если в комиссариате негласно в моих вещах пошарят, найдут его непременно. И тогда буду иметь бледный вид.

Зараза! Да я уже бледный вид имею!

Часть первая

Глава 4/2

— Поручик! — поторопил штабс-капитан.

И тут, на моё счастье, уборную покинул Карл.

— Один момент, — сказал я и махнул рукой товарищу. — Мефодий! Будь другом, закинь вещи в приёмную Дичка. Мне по делам отлучиться надо. Не хотелось бы их с собой тащить.

Карл насмешливо фыркнул.

— А без этого мы не друзья, получается?

— Ой да не цепляйся ты к словам!

У здоровяка хватало поклажи и без моих пожитков, но отказывать в помощи он не стал и с обречённым вздохом принял вещмешок и чемоданчик. При этом, надо понимать, в уныние его вверг отнюдь не дополнительный груз, а напоминание о скорой встрече с Маринкиным папенькой.

— Спасибо! Ты настоящий друг!

Я хлопнул здоровяка по плечу и на пару со штабс-капитаном двинулся к проходной. Тот верхнюю одежду надевать не стал и вышел на улицу в мундире, но вопреки моим ожиданиям непосредственно ко входу автомобиль не подогнали, пришлось идти до ворот. Я пожалел немного даже, что полушубок не удосужился застегнуть и на ходу полы запахнул, а Березняку — хоть бы хны. Всё же акклиматизация — великое дело!

— На Якорку! — приказал штабс-капитан шофёру, когда мы разместились на заднем диванчике.

Автомобиль немедленно тронулся с места и покатил по заметённому снегом городу, но настроения любоваться столичными красотами у меня не было. И не из-за нервозности или беспокойства, просто усиленно вспоминал, что именно говорил на предыдущих допросах. Хуже нет, чем лишнего сболтнуть и в показаниях запутаться. Протоколы-то подшиваются. Подшиваются протоколы…

Когда прикатили на Якорную площадь, штабс-капитан меня на произвол судьбы не бросил — или же не рискнул выпустить из поля зрения? — и в