В феврале 1843 г. Неволин увольняется из Киевского университета и уже в марте переходит в столичный. После смерти профессора Е. В. Врангеля Неволин возглавляет кафедру гражданских законов Санкт-Петербургского университета. Неволин продолжает совмещать преподавание с административной работой. Он становится деканом, а впоследствии проректором университета. С 1848 г. совмещает работу в университете с преподаванием законоведения в Императорском училище правоведения. Активно занимается наукой и в 1851 г. издает работу, которую он готовил более десяти лет, – «История русских гражданских законов».

Трехтомный труд «Истории» вряд ли был бы возможен, если бы Константин Алексеевич не участвовал в огромной работе по систематизации отечественного законодательства под руководством Сперанского. Неволин дотошно разбирает и подает читателю материал гражданского законодательства империи, но, в отличие от Полного свода законов, анализирует его не в хронологическом, а в институциональном порядке: «Мы следуем в нашем изложении порядку систематическому, подчиняя этому порядку порядок хронологический»[174].

Кстати, за «Энциклопедию» и «Историю» Неволин получил Демидовские премии Академии наук 1841 и 1852 гг. В 1854 г. была еще одна Демидовская премия за работу по истории «О пятинах и погостах Новгородских в XVI веке».

В декабре 1853 г. Неволин переходит во Второе (законодательное) отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, через четверть века возвращается в правовую alma mater, однако проработал там в силу состояния здоровья недолго. В начале 1855 г. он уехал лечиться в Германию и Австро-Венгрию, затем в сентябре того же года, не возвращаясь в Россию, подал прошение об отставке.

6 октября 1855 г. Константин Алексеевич Неволин скончался от чахотки (туберкулеза), похоронен в Санкт-Петербурге на Смоленском православном кладбище.

Анализируя «Историю», современный российский цивилист С. В. Третьяков пишет: «К. А. Неволин наряду с Д. И. Мейером стоит у истоков ориентации российской цивилистической доктрины в вопросах систематики на пандектную ее трактовку»[175].

Что касается «Энциклопедии», полагаем важным обратить внимание на суждение Г. Ф. Шершеневича: «Сочинение это, заключающее в себе, кроме собственно энциклопедии права, еще историю философии права и историю положительного права, имело, несомненно, весьма значительное воспитательное значение для русского общества, предложив ему такую массу разнообразных сведений, какую не вмещала вся предшествовавшая русская юридическая литература, вместе взятая»[176]. Ни много ни мало, а вся «вместе взятая».

И «История», и «Энциклопедия» Неволина были и сегодня остаются выдающимися произведениями российского права, а жизнь и работа Константина Алексеевича – примером служения праву.

14

Дмитрий Иванович Мейер

Дмитрий Иванович Мейер (1819–1856) прожил короткую, но яркую жизнь, оставаясь в памяти благодарных потомков «отцом русского гражданского права». Его учебник и через 160 лет после первого издания широко используется в вузах. Необходимо вспомнить, что именно Мейер был создателем первых в России, как он сам их назвал, «юридических клиник», нацеленных на правовую помощь нуждающимся в этом гражданам.

Дмитрий Иванович (Дитрих-Иосиф Иоганнович) Мейер родился 1 (13) сентября 1819 г. в Санкт-Петербурге, в семье потомков португальских евреев, проделавших наряду со многими соплеменниками скорбный путь исхода из католических стран, в основном из Испании и Португалии, где бушевали инквизиция и антисемитизм[177], в толерантные страны Северной Европы. Сначала они перебрались в Голландию, затем в Данию.

Дед будущего доктора права – купец Абрам Мейер – переехал в Россию, где, как известно, хоть и риску больше, но и возможности гораздо шире, чем в тогда уже почти капиталистических западных государствах. Кому, как не предпринимателям и юристам, об этом знать?

В 1799 г. Абрама постигло несчастье – потерпел крушение корабль, в том числе и с его грузом. На Кронштадтском рейде во время сильного ветра на него «наехал идущий из Кронштадтской пристани военный корабль и висящим якорем проломил его столь сильно, что он тот же час принужден был потонуть со всем грузом»[178].

Абрам Мейер обратился за помощью к императору Павлу I, но не за материальной компенсацией, а с просьбой устроить судьбу его сыновей в России. В итоге будущий отец Дмитрия Ивановича Гартвиг Иоганн и его брат Осип были обращены в лютеранскую веру, чтобы иметь возможность жить и работать в столице, и приняты в число придворных музыкантов[179].

В 1814 г. Гартвиг Иоганн женился на Шарлотте Вульф. У них было две дочери и трое сыновей. Семья быстро обрусела, и для детей Гартвига и Шарлотты русский стал родным языком. Родители очень гордились старшим сыном Дитрихом-Иосифом, называя его «семейным сокровищем» и «Дмитрием казанским». Умер Г. И. Мейер 26 марта 1867 г., надолго пережив своего знаменитого сына[180].

В 1834 г. Дитрих-Иосиф, теперь уже Дмитрий, окончил Вторую гимназию в Санкт-Петербурге и там же поступил в Главный педагогический институт. Здесь он обучался преподаванию юридических наук, которые в это самое время начинали отсчет своего бурного развития, поскольку в 1833 г. Свод законов Российской империи был одобрен Государственным советом, а в 1835 г. вступил в силу.

Окончив институт (1841) с золотой медалью, по плану Сперанского Мейер поехал на стажировку в Германию, в Берлинский университет. Прекрасно владея языками, Дмитрий Иванович изучал гражданское право Германии, Франции, Австрии и, конечно же, римское право.

Слушал лекции и наставления немецких профессоров, из которых, безусловно, стоит выделить «великого учителя римского права» Фридриха Карла фон Савиньи[181], а также его последователя Георга Фридриха Пухту[182]. Наряду с юридическими науками Мейер изучал также философию и историю.

Более чем двухгодичная стажировка молодого ученого не смогла не сказаться как на образе его мыслей, так и на мировоззрении. Присущий Мейеру аналитический склад мышления значительно развился в результате постижения глубин права. Идеи правового государства, уже тогда доминировавшие в Европе, научили его с уважением относиться к правам и свободам граждан независимо от их социального положения.

Как и для любого образованного русского человека, существование крепостного права в России было для Дмитрия Ивановича самой болевой точкой. «Я верю в близость переворота во внутренней жизни нашего отечества. Каждый, в ком есть человеческое сердце, невольно сознает всю нелепость крепостного права… Вникните глубже, и вы увидите, что вас смущают ненормальные отношения к крепостным: вы переросли такое положение вещей, вы уже не в состоянии примириться с этим. Для вас должно быть ясно, что крепостным необходимо дать свободу, но одного сознания и чувства еще мало – на вас, на вас первых лежит обязанность облегчить участь ваших крестьян, а если сбудется мое предчувствие и, наконец, поднимется вопрос о крепостных, вы первые должны стать в ряды их защитников и каждый на своем месте помогать торжеству справедливого дела»[183], – так напутствовал он выпускников своего курса в 1849 г.

Дмитрий Иванович не дожил до окончательной отмены крепостного права, хотя определенные законодательные начала этого процесса были заложены еще во времена