Я смотрел, как она пересекает комнату, и улыбался своим мыслям. Моя маленькая пугливая птичка, ты ещё не знаешь, какие драконы отличные охотники. Я, король драконов, открыл свою личную охоту на одну маленькую, нежную, хорошенькую человечку, и я завоюю и приручу тебя, чего бы мне это не стоило. Буду кружить рядом, сжимая круги, ловя малейшие эмоции и жесты — чтобы узнать тебя, дать привыкнуть ко мне. Окружу такой заботой и лаской, что ты не сможешь устоять и полюбишь меня, и будешь улыбаться так же открыто и тепло, как нашему сыну. Да, я считал Мирона уже своим. Ведь он — кровь и плоть моей пугливой девочки, он — частичка её любви, очаровательный ребёнок, не по годам умный и любознательный, со своим характером. Он — вылитый Корвус. Говорят, если ребёнок похож на отца, значит, мама очень сильно любит папу. Как же ты мог, демон, так безжалостно растоптать такую любовь? Что ты сделал с ней, что Мира навесила на себя непроницаемую броню?

Ничего, чем дольше охота, тем слаще добыча. А драконы умеют ждать и ухаживать.

— Мы идём? — спросила Мирослава, повернувшись ко мне и вырывая из мыслей.

— Да, прости, засмотрелся на одну красотку, — отвесил комплимент, наблюдая, как её шея и щёчки покрываются румянцем, и последовал за ними.

Мы медленно спустились вниз. По пути Мирон задавал тысячу вопросов, а когда узнал, что находится в королевстве драконов, издал забавный ликующий возглас и попросил показать ему хотя бы одного живьём. Мира тихо посмеивалась над сыном, слегка расслабляясь. Она тоже рассматривала мой дворец и, насколько я уловил, увиденное ей нравилось. Я чуть отстал, чтобы любоваться моей птичкой, и дать возможность двум маленьким существам из чужого мира насладится обществом друг друга.

— А когда мы вернёмся к дяде королю? — спросил Мирон у мамы.

Мирослава напряглась и сбилась с шага.

— Ты хочешь вернуться? — осторожно спросила она.

— Там же было классно, мам! Невероятный единорог и грифон, качели, батут, бабушка, — загибая пальцы, приводил мальчишка аргументы, — моя комната, игрушки, Арджент иии… дядя король, папа, — последнее слово он сказал очень тихо и отвернулся от мамы, проводя пальчиком по резным перилам.

Мирослава на секунду окаменела, не зная, что сказать.

— Тут тоже есть дядя король, — решил я разбавить молчание двух родственников, — а остальное приедет к тебе почтой. Хочешь увидеть стадо грифонов? Их у меня много, люблю разводить этих замечательных созданий.

— Хочу, — переключился сразу ребёнок, а Мира выдохнула и благодарно улыбнулась мне.

— Тогда забираем твоего Демона и бежим смотреть, — сказал я и подхватил мальчишку на руки, — Догоняй, Мирослава!

Я побежал в сторону портальной комнаты, а Мирон заливисто рассмеялся, раскинув руки. Мы забежали с ним полутёмное помещение, и я тут же послал лучики, чтобы поджечь магические светильники. Ребёнок издал возглас восторга и стал вертеть головой по сторонам.

— Она такая медленная, — сообщил он, нетерпеливо выгибая шею в ожидании мамы.

— Она девочка, они идут маленькими шажочками, — защитил я Миру.

— Она не девочка, она мама, — не согласился ребёнок, — девочки противные, а мама — хорошая!

— Это точно, — согласился я, — мне очень нравится твоя мама.

— Мне тоже, — сказал Мирон и посмотрел на меня умными глазами, — обидишь её, тебя Демон загрызёт.

— Не обижу, — пообещал серьёзно ребёнку, — и никому не дам её в обиду.

Мирон больше ничего не сказал, кивнул, что услышал меня, и завозился. Выпустил ребёнка, и тот подбежал к раскрытым дверям, выглядывая, как далеко от нас его мама.

Портальная арка замерцала, я положил нужные артефакты в выемку, и из неё полился голубой свет перехода. Мира как раз подошла к нам и потрепала сына за волосы.

— Ты такая медленная, — укорил сын матушку.

— Куда уж мне до вас, — хмыкнула Мира и подошла поближе к арке, разглядывая её во все глаза.

Через несколько секунд из арки выскочило лохматое нечто и с громким лаем бросилось к своему хозяину.

— Что это за варежка? — скривился я.

— Это самая лучшая собака на свете! — смеясь, сказал Мирон, и плюхнулся на попу, прижимая к себе животное.

— Странная она у вас, — тихо прокомментировал зрелище.

— Обычная собака. У вас, наверное, в мире живут другие породы, а у нас это самая распространённая собака, таких ещё называют "двортерьер", то есть бегающей почти в каждом дворе, — ответила Мира, и резко дернулась, хватаясь за мою руку.

— Что случилось? — спросил, тревожно приобнимая.

— Ничего, — встряхнула она головой, — но это уже второй раз такое.

— Тебя что-то беспокоит?

— Нет, нет, просто нервы, — отмахнулась она.

— А теперь к грифонам, — запрыгал Мирон, не замечая, как его родительница побледнела.

— Может быть, тебе отдохнуть, а мы с Мироном прогуляемся? — предложил я.

— Нет, нет, со мной всё хорошо, идёмте, — она протянула руку ребёнку, выпуталась из моего захвата, и пошла вперёд.

Я вздохнул. Да уж, легко мне не будет, впрочем, я уже сразу это понял. Мира требует огромного терпения, и я готов быть осторожным столько, сколько нужно. Подавил все низменные желания, зачесал волосы рукой назад и последовал за ними.

Мы дошли до полянки, где мирно прогуливались несколько десятков грифонов. Один из них увидел меня и, курлыкая, побежал в нашу сторону. Мира тут же испуганно нырнула за мою спину и подтянула к себе сына. Дракон внутри удовлетворенно рыкнул — наша птичка доверяет и ищет защиты, ты ж моя маленькая.

— Не бойся, это мой красавец Руфус. Это одна из самых сильных и умных птиц в стае — и он отец грифончика, которого я подарил на коронации, — сказал я, и забрал мальчика поближе к себе.

Грифон остановился возле меня и потянулся за лаской. Я ласково погладил его клюв, потеребил жёсткие перья и поднял ребёнка. Руфус подставил свою шею и позволил Мирону к себе прикоснуться.

— Осторожно, Мирон, клюв не трогай, — волновалась Мира и давала ценные указания, обнимая меня за талию и выглядывая из подмышки.

Она сама не замечала, как прижимается к моей спине, а я тихо млел от неожиданной близости пары. Через пару минут Мирослава немного осмелела и выпустила мою спину из своих цепких маленьких ручек, подходя ближе к грифону.

— Красавец, да, Мирош? — спросила она, и тоже протянула руку, чтобы погладить птицу.

Я щёлкнул языком, давая команду Руфусу, грифон курлыкнул, Мира испугалась и снова прижалась к моему боку. Я обнял пугливую птичку, а Мирон рассмеялся.

— Мама, ты такая трусиха! — веселился ребёнок.

— Ты специально? — поняла мою уловку женщина; её глаза воинственно вспыхнули, она пихнула меня локтём в бок, да так, что я охнул и сделал шаг назад.