Поникшие, мы уходили на свою сторону, совсем не ощущая вкуса победы. Шум уже стих, бардов не было слышно и на разговоры ни у кого не осталось сил. На поле мы потеряли много людей, орков и Зэм, так что выжившим придется еще не раз возвращаться за ними. Тучи висели над головами, все больше наливаясь чернотой, и было совсем непонятно, сколько сейчас времени. Когда я уже шагнул на территорию огороженного брусьями лагеря Империи, небо вдруг разделила пополам яркая ломаная линия, на мгновение превратив темноту вокруг в блеклый, черно-белый день, а спустя несколько секунд пространство взорвалось оглушительным грохотом. И хлынул дождь.

В этот день погода захотела быть на нашей стороне. Начнись ливень хоть немного раньше — все могло закончиться по-другому. Горевший лес быстро был потушен и исчезла задымленность, но видимости из-за дождя и темноты не прибавилось. Зато под ногами образовалась каша. Я восемь раз возвращался на поле, чтобы подобрать кого-нибудь, и каждый раз идти становилось все труднее — ноги противно проваливались в грязь, прилипающую здоровыми комьями. Но хотя бы было не холодно, даже несмотря на то, что я быстро промок до нитки.

Больше всего мне хотелось найти своих друзей и я еле сдерживался, чтобы не бросить все и не отправиться на их поиски. Неизвестность пугала. И как бы я не заставлял себя думать о хорошем, окружающая обстановка не очень-то располагала — слишком много раненых, покалеченных и убитых.

Первой нашлась Матрена — она среди других лекарей находилась в лагере, помогая пострадавшим. Здесь тоже нужны были руки и я твердым шагом направился к ней.

— У Лба все очень плохо, — первое, что сказала она, заметив меня. И вся моя радость при виде нее исчезла. — Не знаю, сумеем ли вытащить. Возможно придется его… ну чтобы потом воскресить. Так, наверное, будет лучше, у него слишком серьезная рана.

— А если он не воскреснет? — ответил я, чувствуя, как внутри все похолодело.

— Не думай об этом. Здесь хорошие жрецы.

— Без этого — никак?

— Я не знаю. Лоб был в сознании, когда я уходила, он не разрешает. Ругается, — выдавила Матрена невеселую улыбку. — Но долго он не продержится, с ним сейчас другой лекарь.

— А остальных ты не видела?

— Кузьма ранен, но у него все будет хорошо, я лично его осматривала. У него обморожение на руке и плече. Его вылечат. Мишу и Лизу не видела.

— Понятно. Тебе нужна помощь?

— Да. Нужно перенести этих людей вон туда…

Конечно, хотелось увидеть Лба и Орла, но работы было слишком много, так что пришлось отодвинуть на задний план свои хотелки. Я перетаскивал раненых, куда мне говорили, и все время думал о Мише и Лизе. И о Старике, которого мне нужно было найти. Я оставил его у Места Силы и сейчас не имел представления, где он. Может быть, он все еще там? Лежит раненый и ждет меня? Ведь я обещал ему вернуться.

Ночь опустилась как-то совсем незаметно — я просто вдруг осознал, что множество зажженных фонарей, развешанных на невысоких, деревянных столбах, едва едва разгоняют абсолютную черноту, прильнувшую к нашему лагерю со всех сторон. Я поднял голову и посмотрел вверх, вспомнив о звездах, про которые говорила комитетчица Влада. Где-то там, наверху, должно быть невероятно красивое небо… Но небо до того было черным и непроглядным, что походило на низкий потолок, изрядно давивший на нервы.

Лба и Орла я так и не увидел — они находились в дальних палатках, в которые я не заходил. Зато в лагерь сам вернулся Старик! Я находился среди раненых солдат, куда ему проход был воспрещен, но он привлек мое внимание громким рыком.

— Капитан, убери свою зверюгу отсюда немедленно! — сразу завопил на меня старший лекарь, потому что дрейк вознамерился пробраться ко мне во что бы то ни стало.

Я, едва ли не перепрыгивая через кого-то, метнулся к своему питомцу. От него исходило ровное, зеленоватое свечение, глаза озорно блестели, и весь он выглядел совершенно здоровым.

— Старик, вернулся! — я обнял его костлявую шею, чувствуя, как упала часть висевшего на мне груза. — Сам меня нашел…

Он ткнулся мне носом в плечо, позволяя погладить себя по голове.

— Мы с тобой отличная команда, дружище! Здорово лигийцев потрепали, да?

Дрейк согласно зарычал в ответ и широко раскинул крылья.

— Отведите своего дрейка в загон, капитан, он нам мешает, вы же видите! — услышал я за спиной возмущенный голос.

— Идем, Старик, — улыбнулся я, — нас тут боятся.

Когда мы подошли к краю лагеря, мой взгляд сам по себе упал на поле, где днем шла ожесточенная битва. Там, среди темноты, блуждало множество желтых огоньков. Удивленный, я подошел чуть ближе к ограде и вдруг заметил самого Сечина. Генерал в одиночестве стоял в расслабленной позе, облокотившись на катапульту, и курил, задумчиво глядя вдаль на все те же огоньки. Я, не ожидавший наткнуться на главного командира, растерянно остановился.

— Животных следует отвести в загон, Санников, — произнес он, не поворачивая головы и выпуская изо рта облачко дыма.

— Я как раз туда и шел, — ответил я, но при этом продолжая стоять на месте. Любопытство раздирало изнутри, но субординация мешала задать мучивший меня вопрос.

— Если я все правильно понял, это ты додумался призвать боевых стражей у Места Силы? Неплохая мысль, капитан. Эти капсулы — одна из последних разработок ученых НИИ МАНАНАЗЭМ, ее впервые применили здесь. У этих созданий высокий уровень живучести, они хорошо держались. А с учетом воздействия на них святой магии, так просто блестяще… Думаю, у ученых будет много поводов для размышлений, — продолжил Сечин разговор, и тогда я тоже решился.

— Товарищ генерал, разрешите…

— Разрешаю. Мы переосмыслили свое пребывание на Асээ-Тэпх и пришли к выводу, что Паучий Склон не самая главная для нас цель.

Яснее мне не стало. Даже если это место и не так важно для нас, как мы думали ранее, но все равно — зачем отказываться от него, когда победа уже была в руках? Я молча соображал, как корректнее сформулировать свой вопрос, но Сечин спустя некоторое время продолжил.

— Нам нужно было разбить их, но не лишить шанса занять эту высоту. Поэтому их лагерь должен остаться цел. Сейчас они начнут стягивать сюда силы со всего аллода, ослабляя другие свои позиции.