Операцию по захвату Шухевича утвердили Судоплатов и Дроздов. 5 марта 1950 года в 8.30 утра во время проверки дома, где предположительно находились Шухевич и Дидык, из-за деревянной перегородки на лестнице были произведены выстрелы. В это время по лестнице поднимались начальник отделения управления «2-Н» майор Ревенко и заместитель начальника УМГБ по Львовской области полковник Фокин. В возникшей перестрелке майор Ревенко был убит. В этот момент из укрытия выскочил бандит с пистолетом и гранатой и бросился вниз по ступенькам, налетев на полковника Фокина. Подбежавший Сержант Полищук, который стоял во дворе, выпустил по бандиту автоматную очередь. Труп был предъявлен для опознания сыну Шухевича Юрию, бывшей сожительнице Шухевича Екатерине Зарицкой по кличке «Монета» и еще бывшему хозяйственному референту центрального провода ОУН по имени Зиновий Благий. «Все они сразу и без всяких колебаний опознали в трупе Шухевича», — говорится в совершенно секретной записке, подписанной генерал-лейтенантом Судоплатовым и генерал-майором Дроздовым и направленной в тот же день по ВЧ министру государственной безопасности СССР генерал-полковнику Виктору Семёновичу Абакумову.

Обо всем этом не знали в Лондоне и Мюнхене. Расположенные там штаб-квартиры ОУН и лично Бандера, обеспокоенные отсутствием радиосвязи с Шухевичем, решили нелегально направить на Украину руководителя референтуры Службы безопасности так называемых иностранных частей ОУН(б) Мирона Матвиейко, который прошел обучение в спецшколе английской разведки СИС (кличка «Модди»). Он получил задание подчинить подполье напрямую руководству ЗЧ ОУН и передать ему новые инструкции по ведению шпионажа против СССР. Однако в МГБ СССР знали об этих планах благодаря Киму Филби, который возглавлял миссию связи СИС и ЦРУ в Вашингтоне и тесно сотрудничал с Отделом координации политики ЦРУ, в функции которого входили диверсии, саботаж и дезинформация, в том числе и на Украине.

В ночь с 14 на 15 мая 1951 года Матвиейко и еще пять эмиссаров ОУН, среди которых был и агент МГБ «Владек», были сброшены с английского военного самолета на территорию Тернопольщины — возле села Бышки в 80 км восточнее Львова. 22 мая замминистра госбезпасности Украины генерал-лейтенант Александр Анатольевич Вадис получил сообщение «Владека», и 5 июня оуновцы были захвачены спецгруппой МГБ УССР, состоящей из 19 легендированных сотрудников, на счету которых уже были десятки бандитов. При задержании использовался добавленный в питьевую воду спецпрепарат «Тритон». Матвиейко был доставлен в Москву и допрошен лично министром госбезопасности СССР Виктором Семёновичем Абакумовым и его заместителем генерал-майором Евгением Петровичем Питоврановым в присутствии генерал-лейтенанта Павла Анатольевича Судоплатова, выполнявшего роль переводчика, поскольку Матвиейко говорил только на западно-украинском диалекте. С согласия Абакумова Судоплатов связался с первым секретарем ЦК компартии Украины Леонидом Георгиевичем Мельниковым и попросил его принять Матвиейко в Киеве, чтобы тот своими глазами мог убедиться в том, что Украина — это не оккупированная русскими территория, а свободные земли, на которых живут и трудятся свободные люди. Матвиейко был настолько потрясен увиденным, что согласился на сотрудничество с МГБ и участвовал в оперативных играх с зарубежными центрами ОУН и спецслужбами стран НАТО (операция «Метеор»), не вставляя в тексты своих радиограмм контрольное слово «борщ» («работаю под контролем МГБ»). Позднее он был полностью помилован и выступил на устроенной украинским руководством пресс-конференции с осуждением бандеровского движения, призвав эмиграцию и вооруженное подполье на Украине к примирению с советской властью: «Я, бывший член провода ЗЧ ОУН, который в течение многих лет был неотступно соратником Лебедя, Гриньоха, Бандеры, Стецько, Ленкавського и которому было поручено укрепить остатки националистического подполья на Украине, во имя правды перед совестью народа, собственной и перед вашей, дорогие друзья, заявляю, что… украинский народ прозрел и возненавидел ОУН УПА за все лихолетья и страдания, принесенные ему в предыдущие годы группами националистов-террористов, которые выполняли волю немецких фашистов, а позже — американских империалистов».

Успешное завершение всей этой филигранной чекистской операции по ликвидации оуновского подполья стало оплеухой для Хрущёва. А в подобных случаях люди тщеславные и амбициозные склонны скорее принять сторону врага, нежели расписаться в своем бессилии или своей глупости. Так оно и вышло — придя к власти, Хрущёв первым делом расправится со всеми без исключения упоминавшимися выше руководителями органов госбезопасности — а также и руководителем Украины Мельниковым. Вот как это было.

Когда на Украине собрали небывалый урожай пшеницы, Сталин вызвал к себе Хрущёва и Мельникова. Леонид Георгиевич доложил, что еще перед посевной провел актив с работниками села. На этом активе селяне попросили Мельникова разрешить им сеять то, что сеяли их отцы и деды, и получили его согласие.

— А что же сеяли до этого на чернозёмах Украины? — поинтересовался Сталин. Ему рассказали, что большая часть земель была занята различными техническими культурами, включая кукурузу и кок-сагыз, из которого получают каучук.

— Какой же дурак придумал занимать чернозёмы Украины под эти культуры? — спросил Сталин.

Как рассказывал сам Леонид Георгиевич, ему ничего не оставалось, как указать пальцем на Хрущёва, и тот получил от Сталина хорошую взбучку. Как только вышли из кабинета, Хрущёв подошел к Мельникову и прошипел: «Я тебе этого по гроб не забуду».

Впервые они встретились еще в 1938 году, когда Хрущёв был назначен первым секретарем ЦК КП(б) Украины, а горный инженер Мельников, выпускник Донецкого индустриального института, был направлен на работу в Донецкий (Сталинский) обком партии, первым секретарём которого тогда был Александр Сергеевич Щербаков — человек незаурядный, выпускник Института красной профессуры, являвшийся одновременно первым секретарём Союза писателей СССР. Сталин доверял Щербакову безгранично. Когда Мельников приходил к Щербакову с докладом, тот, выслушав его, задавал вопрос:

— А что Вы вчера прочитали?

Обычно Мельников отвечал, что прочитал много документов, поступивших в обком, на что Щербаков возражал:

— А что Вы прочитали из художественной литературы?

Как-то при встрече со Щербаковым Хрущёв высказался в том смысле, что вот раньше, мол, были книжки по одной копейке, а Щербаков в разговоре с Мельниковым заметил:

— Хрущёв прочёл две книжки по копейке и считает себя грамотным…

Эти слова Щербакова, по-видимому, дошли до Хрущёва и отразились на их взаимоотношениях. Щербаков, в годы войны начальник Главного политуправления Красной Армии, руководитель Совинформбюро и главный идеолог страны, умер 10 мая 1945 года при загадочных обстоятельствах. Названному в 1946 году именем Щербакова городу Рыбинску в 1957 году по инициативе Хрущёва было возвращено старое название. А при Горбачёве станция метро «Щербаковская» тут же была переименована в «Алексеевскую».

В 1942 году Мельников и Хрущёв встретились под Сталинградом. Собственно, немцы там и оказались во многом благодаря Хрущёву, который, будучи