- У меня к тебе просьба… Ты – вот что! Ты, если без меня, по темну не ходи. Можешь же сразу после школы сходить печки протопить, пока еще светло будет? Можешь! Вот так и договоримся – я тебя предупреждать буду, когда я не смогу с тобой идти. Заранее предупрежу, загодя!

Она помолчала, по-прежнему не глядя на него, и как выдавила:

- Хорошо…

«Ф-у-у-х-х… хоть здесь договорились! Самое неприятное позади!».

- И еще… Ли-и-з!

- Ну чего еще?

- Помоги мне для Калошина сценарий концерта составить, а? Ты же умница, и всю самодеятельность в школе ведешь! А, как мне рассказывали, до клуба все подобное в совхозе организовывала! Ты же – креативный человек, опытный!

- А креа… это вот что? – она с недоумением смотрела на него.

- Креативный? Творческий значит! Это вроде бы по латыни так! – объяснил Косов.

- А ты что – и латынь знаешь? – удивилась Лиза.

- Да ну! Где там! Так нахватался отдельных слов! Ну так что же? – Иван посмотрел на подругу.

- Ну-у-у-у… не знаю! Одно дело в школе там… или в совхозе. А другое дело – такой уровень уже!

- Да ты же не одна будешь его готовить! Соберемся все вместе – ты, я, Илью позовем, Тоню! Сам Калошин пусть тоже затылок чешет!

- Варя приедет…, - снова глядя в сторону, продолжила Лиза его фразу.

- Ну да! – он не сразу понял «подколку», - она же в скольких концертах участвовала! Опыт-то у нее – ого-го!

- Ага, опыт у нее – ого-го! – уже с явной издевкой протянула Лиза.

Он опешил, а поняв смысл ее слов, рассердился:

«Вот еще… ревности эти! Вроде бы все ей сказал, а она?».

Но тут же увидел, как Лиза, украдкой взглянув на него, тихо засмеялась.

«Вот же ж… Женщины… отродья дьявола! Племя Локки! Не слова в простоте!».

Она, уже не скрываясь, хохотала, глядя на него.

- Ваня, Ванечка! Ну что же у тебя так все… на лице-то… отражается! Ой, не могу! Ну – умора! Какая гамма чувств, какие внутренние переживания, выплеснувшиеся наружу! Какая сила эмоций!

— Вот, знаешь… вот возьму сейчас… и в сугроб закину! Чертовка!

- Да-а-а… а потом – как из сугроба будешь вытаскивать? Здесь они – глубоченные!

- А кто сказал… вытаскивать? Вот… пока на улице темно, и еще никого нет… заброшу тебя в сугроб, а там и… уестествлю! Самым грубым способом!

- Ой! А ты Ваня, опасен! Ох, как опасен! – она встала на дороге, прикрывая лицо варежками, и только трясущиеся плечи показывали – несколько безудержно ее веселье.

Он шагнул к ней, отвел ее руки в стороны и… поцеловал.

- Ваня! Ну что ты делаешь? Губы же… заветрит! И так… распухли… после такой ночи! Вот я красавицей буду в школе! – сбиваясь от недостатка воздуха бормотала она, - ну перестань… в другом месте… потом. Ох! Болят губы-то! Погоди… поцелуй еще!

Дальше они шли куда как веселее.

- Вань! Ты меня до самого дома – не провожай, хорошо? Сейчас уже доярки пойдут на ферму… увидят еще! Ох, успеть бы проскочить, пока еще никого нет…

Время, время, время!

Попаданцу его категорически не хватало! Слишком много на себя нагреб, не думая, как все это – разгребать!

И занятия в кружке, и сдача норм, и отношения с женщинами. А еще – работа в клубе, от которой его никто не освобождал. А еще – подготовка концерта: сценарий; музыка к песням, что тоже – весьма немало отнимало времени. Оставить Илью одного подбирать музыку? Ну да… можно. Только вот песня получится – совсем не та, которую хотел выдать Косов! Творческий человек Илья, чё! Я художник, я так вижу!

«Иван! Ты не понимаешь, здесь должно быть все не так! Все по-другому! Бе-бе, бе-бе-бе! Убил бы, гада!».

А еще до обеда приходилось сидеть в библиотеке – подменять отдыхающую Лиду. Слава богу, после обеда этим занималась Лиза! А иногда и Тоне приходилось «нести вахту» в библиотеке.

Пришлось Косову вспоминать основы тайм-менеджмента, которые когда-то давно… в той жизни, проходил на курсах. Даже табличку расчертил – когда, что, сколько по времени! Только вот некоторые графы… пришлось никак не называть. Во избежание так сказать! И так-то… чиркая это табличку для себя, он время, которое сможет выделить для встреч с подругами, машинально отметил – «сердечками».

И Лиза, эта пройдоха, нахалка… насмешница! Взяла, да порылась в его записях, набросках, «почиркушках». Интересно, видите ли, ей стало, как он «творит свои «нетленки»! Она сначала с недоумением разглядывала таблицу в тетрадке, пользуясь тем, что Косов пытается что-то приготовить им всем на обед, и не обращает внимания, чем занята подруга. А потом… Как же она хохотала, как щипала его, как трясла… как грушу!

- Ох, не могу! Ох, бедолага! Вот же… бедный, бедный Ванечка! Совсем замотался, бедненький! Пришлось мальчишке даже график составить! Умотали мальчонку… похотливые тетки!

Потом, чуть отдышавшись, вытирая слезы, бегущие из глаз, всхлипывая, спросила:

- А чего же не подписал… ну – когда и с кем? Не запутаешься, а?

Посмотрела на насупленного Косова, кое как отбившегося от подруги и сидевшего тихонько в уголке, снова расхохоталась:

- Ваня! Ну что же ты делаешь?! Я же… я же от смеха… умру я сейчас! Вот же… придумал? А вид-то, вид-то какой… сердитый! Ну – вылитый воробей, нахохлился! Нет… хомяк, надувшийся на крупу! Я такого где-то в детской книжке видела!

И до того у нее был вид… И так красивая женщина! А сейчас… она так искренне хохотала, так забавно сучила ножками, согнувшись и вытирая бегущие слезы ладошками… Что, казалось, скинула лет десять, а то и больше! Была похожа на юную совсем девчонку!

Иван обомлел:

«Ну а чего? Она что – не права? Это у него – проблемы такие? А со стороны, если посмотреть? Смешно? Ну да… наверное! И Лизка сейчас – подтверждение, что и впрямь – смешно! И ведь даже… не обиделась нисколечко!».

От вида юной, красивой Лизы, его накрыла такая волна нежности, что она подошел к ней, поднял ее голову к небе, охватил ее раскрасневшееся и покрытое слезами смеха лицо ладонями, и стал горячо целовать! Целовал всю ее! И щечки, и ресницы, и мягкие и полные губы, и смеющиеся глаза!

Не сразу, но