До окончания подготовки к нападению оставались считаные недели, он рассчитывал дотянуть. А уже тогда немецкие приготовления переставали играть какую бы то ни было роль. Точно так же, как мгновенно обесценились 22 июня 1941 г. все многолетние усилия СССР по подготовке собственного нападения на Европу.

Собственно говоря, обе стороны, готовившиеся к нападению друг на друга весной 1941 г., сделали одну и ту же ошибку. Обе недооценивали опасность нападения противника в краткосрочной перспективе, и обе рассчитывали на полный успех собственных военных приготовлений. Обе готовились совершить один и тот же маневр с одинаковыми целями. Никто из них не готовился к обороне. В силу стечения случайных обстоятельств, а вовсе не военно-тактической прозорливости, Гитлеру удалось опередить Сталина. Но могло получиться и наоборот. И тогда сегодня обсуждались бы ошибки Гитлера, приведшие к поражению Вермахта в июле 1941 г.

*

* *

Итак, обе стороны готовились к нападению, обе видели угрожающие военные приготовления противника, и обе не ожидали того, что противник нападет В самое ближайшее время. Имеет смысл поставить вопрос о «превентивности» нападения Германии на СССР несколько иначе. А именно: собирались ли партнеры по пакту Молотов — Риббентроп, заключая его в августе 1939 г., этот пакт добровольно, без нажима внешних обстоятельств в обозримое время, нарушить? Или были намерены соблюдать?

Насчет Сталина сомнений нет. Он не просто собирался нарушить пакт, для него соглашение с Гитлером было шагом к достижению цели, полностью противоречащей существу пакта: Сталин ни с кем не собирался делить Европу. Тому есть множество доказательств. И наоборот, не существует признаков того, что стратегические планы Сталина (и СССР) могли бы быть иными. Все военное планирование СССР с конца 20-х годов (и раньше тоже) было направлено на то, чтобы в один прекрасный день суметь победить армии всех европейских стран, вместе взятых127. При полном отсутствии реальной, не спровоцированной собственными действиями угрозы со стороны европейских соседей.

Тут возникает естественный и важный для обсуждаемой темы вопрос: когда СССР начал готовить нападение на Германию? Целенаправленная подготовка к нападению на Европу (и на Германию, естественно) началась в Советском Союзе задолго до принятия Гитлером решения о разработке в 1940 г. операции «Барбаросса». И задолго до прихода Гитлера к власти.

Американец Джон Скотт провел пять лет на промышленных стройках Урала. В книге, выпущенной в Стокгольме в 1944 году, он писал: «В 1940. г. Уинстон Черчилль объявил английскому народу, что ему нечего ожидать, кроме крови, пота и слез. Страна находится в войне. [...} Однако Советский Союз уже с 1931 г. находился в состоянии войны, и его народ исходил потом, кровью и слезами. Людей ранило и убивало, женщины и дети замерзали, миллионы умерли от голода, тысячи.попали под военные суды и были расстреляны в боевом походе за коллективизацию и индустриализацию. Готов поспорить, что в России борьба за производство чугуна и стали привела к большим потерям, чем битва на Марне в Первую мировую войну. В течение всех тридцатых годов русский народ вел войну — промышленную войну»1.

Это была промышленная война, которая должна была приблизить войну настоящую. Все жуткие события сталинской истории, которые мы привыкли воспринимать по отдельности — коллективизация, индустриализация, разнообразные волны репрессий — были элементами реализации одного глобального плана по превращению СССР в военный лагерь, а населения частично в солдат, частично в рабов. Что, собственно говоря, в сталинской ситуации — одно и то же.

Идеологическое прикрытие всех этих событий было блефом. Коллективизация не была обусловлена никакой классовой борьбой в деревне. Индустриализация не ставила своей целью экономический подъем страны. И даже политические репрессии были не политическими. Политические противники советской власти были уничтожены или полностью парализованы еще в 20-е годы. Антисталинист-ские настроения можно было подавлять в 30-е годы репрессиями на много порядков меньшими, чем те, что происходили.

Все сталинские акции и реформы, называющиеся политическими, на самом деле носили чисто экономический характер. Это был процесс милитаризации страны на сталинский лад.

Нужно было в кратчайшие сроки построить военные заводы, обеспечивающие вооружение самой сильной армии в мире. Для этого требовались а) средства, б) современные технологии, в) дешевая, а еще лучше — бесплатная рабочая сила, г) социальная структура, позволяющая руководству страну без ограничений манипулировать всеми ресурсами страны — продовольствием, сырьем, продукцией промышленного производства, рабочей силой. Все эти задачи решались параллельно. Главной целью советской индустриализации было строительство военно-промышленного комплекса за счет снижения до физически возможного минимума уровня жизни населения. Эта была цель, прямо противоположная тому, что называется развитием экономики. Нормальный рост экономики обычно означает повышение благосостояния граждан, рост комфортности жизни. Сталинская военная промышленность создавалась за счет разрушения, ликвидации гражданской экономики и снижения уровня жизни населения.

Военно-промышленную технологию следовало закупить на Западе, своей не было. Этот процесс начался в 1927—1928 гг. В 1929-м — огромный успех. Американский архитектор Альберт Кан получает от СССР заказ на проектирование сотен промышленных предприятий на общую сумму в 2 миллиарда долларов. Благодаря контактам с Ка-ном и другими западными фирмами в СССР пошел поток военно-промышленной технологии, станков, всевозможного оборудования.

Навстречу шел поток хлеба, всякого другого продовольствия и леса. Больше СССР неоткуда было взять валюту. Оба потока достигли кульминации в 1932—1933 гг.; как следствие, именно на эти годы пришелся пик массового голода в стране со многими миллионами жертв. Коллективизация была средством выкачивания продовольствия из деревни и перекачки «лишнего», обращенного в рабство крестьянского населения в рабсилу на стройках пятилетки. Новые предприятия строились вблизи от источников сырья, там, где добровольные рабочие руки вообще найти было невозможно. А требовались десятки миллионов, причем бесплатных. Это проблема решалась несколькими путями. Той же коллективизацией; выдавливанием «лишнего», бесполезного с точки зрения государственных сталинских задач населения из городов с помощью таких мер, как введение паспортной системы; сменявшими друг друга волнами репрессий. Параллельно изменялась социальная структура общества. Из нее изгонялись остатки экономических и гражданских свобод. В идеальном виде сталинская система государственного устройства СССР, выстроенная уже к 1931 —1932 годам, представляла собой концентрационный лагерь, в котором, собственно, ГУЛАГ служил карцером. Остававшиеся на свободе имели больше привилегий и лучшее обеспечение, чем заключенные, но никак не больше гражданских прав. Даже сталинские наркомы.

Люди, пережившие эти времена в Советском Союзе, мемуаров практически не оставили. Но в Европе, а особенно в Германии, в 30-е годы были выпущены сотни книг о жизни в СССР. Большинство авторов — иностранные рабочие, инженеры, бывшие коммунисты, жившие и работавшие в СССР, или журналисты, съездившие в СССР туристами. Для