В ожидании событий время всегда тянется как резиновое, уже сколько раз замечал. Вроде бы и делом занят, а все–таки не знаешь, куда себя приткнуть. Вот и сейчас, когда выдался небольшой перерыв, я задумчиво изучал пейзаж, опершись локтями на стену между зубцами. Где–то там, далеко, к городу шли вражеские войска, а здесь народ лихорадочно готовился к продолжению осады. Ревели запряженные в телеги волы, на которых в город возили воду. Кажется, стихийник сумел вытребовать себе подмогу. Ну и правильно. А я сразу сказал, что в одиночку он много не натаскает. Сперва думать надо, а потом – действовать, а не наоборот.

Хотя на мой взгляд, это тоже глупость. Нет, запас, несомненно, важная вещь, но вообще–то стоит восстановить водоносные слои под городом, а потом уже заниматься остальным. Здесь как минимум есть три мага, способных на совместные действия. Наверное, и среди местных «старичков» тоже найдется кто–нибудь со стихией воды или земли, так что же они медлят?

Ладно, я как тот мург – прокукарекаю, а встанет солнце или нет, не мои проблемы. С самого утра меня не отпускает странное состояние, как будто нахожусь в полусне. Да и на разговоры тянет. Философские. То ли к дождю, то ли к драке. Хотя на небе ни тучки, а на горизонте безлюдно. Но погода на то и погода, чтобы пугать своим коварством. Хотя от ливня не отказался бы. Такого, сильного, мощного, как большой весенний. Только на один день, за неделю просто взвою.

Эх, как хорошо в тишине и одиночестве…

– А что ты тут делаешь? – раздалось из–за спины.

Чуть шаровой молнией не кинул с досады. Стою себе спокойно, никого не трогаю, зачем лезть?

– Природой любуюсь! – Вся моя созерцательность угрожающе затрещала, норовя рассыпаться кусками.

Ну и зачем эту принцессу принесло на стену? Разве она не должна быть со своими людьми?

– Да, у вас красиво… – Девушка стала рядом, обводя взглядом окрестности.

– У нас, – я выделил голосом последнее слово, – гораздо лучше, чем здесь.

– Я все не могу понять, вы вместе или нет?

Не понял, она вообще умеет внятно излагать свои мысли? Почему я всегда должен догадываться, что имелось в виду?

– Мы – это кто? Вместе с кем? Ты можешь нормально вопросы задавать?

Я позволил челке упасть на глаза, чтобы невозможно было разобрать их выражение. Что–то в последнее время они шалить стали. Ни с того ни с сего то зрачок вытянется, то цвет начинает меняться, как у хамелеона какого–то.

– Ну вот ты и Рин, вы вместе?

Или мне кажется, или она сама не понимает, что хочет узнать.

– Мы родственники, если тебя это так интересует.

«Вместе», надо же! Еще пусть скажет «встречаетесь».

– Но вы же вроде принадлежите к разным э–э… родам? В смысле он светлый, а ты – темный. – Определения первостихий она произносила с явной заминкой, как незнакомое, но часто слышимое слово.

– И что? – Я все не понимал сути вопроса.

Ну родственники, ну принадлежим, что дальше–то?

– Я не понимаю, что это такое – светлые и темные? Это имеется в виду цвет волос? И из–за этого вы обычно враждуете?!

Да, знаю, что это невежливо и вообще – почти откровенная грубость, но такой трактовки разделения на расы я еще не слышал. Поэтому заржал самым неподобающим Властелину образом. Нет, ну надо же было такое ляпнуть! Среди эльфов, между прочим, тоже брюнеты есть! А Тери? Он тогда что, светлый? Вот папочка обрадуется: его наследник «раскрыл душу очищающему сиянию…», как там дальше у них по священным текстам, забыл.

– И ничего здесь смешного нет, – обиженно пробормотала Тэ. – Объяснил бы, вместо того чтобы смеяться!

– Объяснить… – М–да, вот задала задачку. Как можно рассказать слепому про цвет солнца. Это же все знают. Трудно объяснять самые простые вещи. – Это разделение по принадлежности к первостихиям, если говорить официальным языком. Так, светлые, как ты понимаешь, являются детьми Света. Ну а мы соответственно Тьмы. Хотя скорее всего мы почитаем Ночь, ее младшую сестру.

– Э–э… – Глубокомысленное замечание, что еще можно сказать? – То есть одни почитают Тьму или Ночь, другие – Свет, и все?

– А что ты еще хочешь? – Мне одному это напоминает разговор слепого с глухим или нет?

– Просто не понимаю. Я слышала, что темные и светлые враждуют. Долго не могла понять, почему именно. И все из–за такой малости?

Ну вот, говорил же – нужно уметь правильно задавать вопросы.

– Ну а что ты хочешь, самые жестокие войны именно что религиозные. Мы по–разному смотрим на мир. Да и назвать это враждой… когда–то, да, войной ходили друг на друга, а сейчас больше дипломаты ругаются.

– Почему? – тут же снова уцепилась за меня она. – Вы помирились?

– Нет, просто дураки перевелись с империей воевать. – Кажется, я ответил предельно честно.

– А почему тогда вы не нападаете?

Да что же это за вечер вопросов?! Пристала – не отдерешь.

– А зачем это нам надо?

Так хотелось высказаться несколько по–иному, но воспитание, понимаешь ли. Нельзя ругаться при дамах. Даже если сильно хочется.

– Ну как же, земля, деньги, подданные…

Странное место это их Благоземье. Ну как можно лезть на чужую территорию, если ты совсем ничего не знаешь ни о традициях, ни о населении, ни об армии. Или думали шапками закидать?

– Земель нам и своих хватает, даже девать некуда, денег тоже достаточно, а подданные… к нам приходят те, кто хочет. Чужих не надо. И так со своими порой столько хлопот!

Ну да, особенно когда у них верноподданнические чувства начинают играть незнамо где. Хорошо, если рядом есть кто–то из Старшей знати. Или опытный представитель Младшей.