Синди держала его, не давая упасть. Они были странной парой: в нем метр восемьдесят пять росту, она всего сантиметра на два ниже. Лонго положил подбородок ей на голову и почувствовал, как ее сердце бьется рядом.

— Я ничего… не мог с собой поделать, — прошептал он.

— Давай дадим нашему браку еще один шанс, — предложила она через секунду. — Сходи к психологу и облегчи душу. Я не стану держать на тебя зла.

— Не станешь?

— Нет. Но только ты пообещай мне одно.

— Что угодно.

— Больше никогда не поступать так со мной и с девочками.

Лонго поцеловал жену в светлую макушку. Он так сильно любил Синди, что даже представить не мог, что полюбит другую. Любил всем сердцем, всей душой. И теперь она дает ему шанс все восстановить.

— Больше никогда и ни за что, — ответил Лонго.

— Поклянись. И не вздумай скрестить пальцы.

Лонго расплылся в улыбке, так что лицо снова заболело. Прильнув к ее уху, он прошептал:

— Клянусь могилой моей матушки, больше никогда не изменю ни тебе, ни моей семье.

Синди посмотрела ему в глаза, словно ища чего-то. И нашла.

— Пошли уже из этого сортира.

Глава 43

По-прежнему связанный, Джерри сидел прямо, на заднем сиденье. Он убедил Амина, что не станет поднимать шум, и тот вытащил кляп.

Они отъехали от дома Барта Калхуна с час назад. Амин кружил по Лас-Вегасу, потом свернул на шоссе I-15 и направился к калифорнийской границе. В миле от нее он затормозил на стоянке старого казино «Виски Пит». Припарковался сбоку, в сотне метров от других машин. Выйдя из дома Барта Калхуна, Амин не проронил ни слова. Джерри наблюдал за тем, как он идет к казино. «Сейчас или никогда», — пронеслось у него в голове.

— Знаешь, как это место называют?

— Как? — спросил Паш, разглядывая казино.

— Опилочная.

Паш поправил зеркало, чтобы он мог одновременно видеть и Джерри, и вход в «Виски Пит».

— Почему?

— В сороковых годах во всех казино на полу лежали опилки. И их называли «опилочными». Потом в город приехал гангстер Багси Сигел.

Паш оживился.

— А Уоррен Битти[176] не про него кино снял?

— Про него. А еще Багси Сигел — прототип Мо Грина в «Крестном отце».

— Мо Грин. Это бандит, которому в глаз выстрелили?

Джерри кивнул. Сработало: Паш опять становился человеком.

— Багси Сигел купил «Фламинго» и превратил его в шикарный клуб. Это было первое казино в городе без опилок на полу. И его назвали «ковровая».

Паш улыбнулся.

— Ковровая. Здорово.

— Слушай, ты вот от кино балдеешь. А вестерны смотрел?

— А то. Джона Уэйна[177] больше всего люблю.

— В вестернах приговоренному всегда дается право на последнюю просьбу. Моя последняя просьба: расскажи, что происходит.

Паш поджал губы. Джерри подался вперед и сунул голову между спинками сидений.

— Слушай, Паш. Неохота мне умирать, не узнав, какой счет. Понимаешь?

Паш тяжело вздохнул, не сводя глаз со входа в казино.

— Счет?

— Ну, правду, факты, как оно есть на самом деле. Давай, ведь ты мой должник.

— Точно хочешь знать?

— Угу.

Паш собрался с мыслями. И заговорил бесстрастным голосом:

— Ну хорошо, друг мой. Вот тебе правда. Слышал о событиях 11 сентября?

Джерри моргнул.

— Конечно.

— Так вот, была вторая группа террористов, которые планировали разрушить важные здания и сооружения по всей стране. Мой брат был главным в этой группе.

Джерри показалось, что ему на голову упал кирпич. Он откинулся на спинку сиденья.

— Вот тебе и вся правда, — продолжил Паш. — Мы с братом пакистанцы. Его завербовали в колледже, готовили в лагере Усамы бен Ладена в южном Афганистане. По ночам Усама любил крутить кино. Знаешь, какой у него любимый фильм?

Джерри покачал головой.

— «День независимости». Когда космический корабль инопланетян разносил Белый дом, все в лагере вставали и хлопали.

— Скоты, — тихо выругался Джерри.

Паш достал бутылку воды из-под сиденья, отхлебнул и предложил ему. Джерри отказался, и он завинтил крышку.

— Амин прилетел сюда в девяносто девятом по студенческой визе. Два года скупал пластиковые бомбы. Хотя он был иностранцем, находились люди, желавшие их ему продать. Бывшие цээрушники, наркоторговцы, белые, ненавидящие черных. В общем, накопил столько, что можно было целый фургон набить. А еще он помогал членам своей группы деньгами, которые зашибал в казино, считая карты. Его люди были в Атланте, Чикаго, Лос-Анджелесе и Филадельфии. Утром 11 сентября брат поехал в Вашингтон. Общался со своей группой по сотовому. — Паш умолк и уставился на Джерри. — Ты знаешь что-нибудь о пластиковых бомбах?

Джерри передернуло.

— Нет.

— Ее нужно детонировать другой бомбой. У брата на поясе висели три ручные гранаты. Он собирался поехать по Пенсильвания-авеню, снести ограждение и пересечь лужайку перед Белым домом. У него было достаточно взрывчатки, чтобы сровнять его и все вокруг с землей.

Джерри попытался вспомнить тот день. Про грузовик в столице ничего не сообщалось.

— И что ему помешало?

— Стечение обстоятельств. Его человек в Лос-Анджелесе попал в пробку. Запаниковал и позвонил Амину. Брат тормознул в нескольких кварталах от Белого дома и попытался успокоить его. Потом обзвонил остальных и понял, что и они в панике. Молодые были, испугались.

Один за другим они отказались. Амин услышал по радио, что самолеты протаранили башни. Он вернулся на Пенсильвания-авеню и увидел, что полиция перекрыла улицу. Тогда он поехал в Виргинию и бросил машину.

Паш повернулся. Его влажные глаза сверкали.

— И вот еще что я тебе скажу. Я не террорист. Я учитель начальных классов. Приехал сюда два года назад. Брата искал. Он пропал, не писал нам. Я боялся, что он заболел. Не знал, чем он занимается. Я его нашел, и он мне все рассказал. Тогда-то я и понял, что он обречен. Либо полиция убьет, либо в тюрьме загнется. Его жизнь кончилась. Как и моя.

— Могли бы сбежать в Канаду или в Мексику, — вставил Джерри.

— До 11 сентября могли. А теперь уже нет. Контрабандисты нас сдадут. Даже они нас ненавидят.

— И ты пустился с ним в бега.

— Да. Мы пустились в бега.

Паш напрягся. Джерри посмотрел в окно. Полуденное солнце бросило отсвет на стекло, и он увидел абрис Амина у входа в «Виски Пит».

— Теперь ты знаешь, — прошептал Паш.

Амин подошел к машине. Он всегда казался Джерри каким-то другим. И теперь он понял, почему. Амин заключил союз