«Сырьевой придаток»?

Тоже ничего страшного – такова наша «планида» со времён нашествия Рюрика. Ну жила же испокон веков Святая Русь - торгуя пушниной, пенькой, льном, мёдом да невольниками… И, ничего – лишь территориями вплоть до самой Аляски прирастала.

И дальше точно также проживёт!

Помешивая палкой в уже догорающем костре, бормочу вслух:

- Мда, ситуёвина… Самое прикольное (если так можно сказать, конечно) в том, что чем человек умнее - тем он отчётливее понимает, что наша - против «ихней» не пляшет. Что Советский Союз при любом раскладе проиграет войну Германии и будет последней оккупирован.

Первым, всегда предаёт самый умный!

Эту простую как прыщ на ягодице истину - открыл ещё Эрнест Хемингуэй в своём «По ком звонит колокол» и Марио Пьюзо в «Крёстном отце» подтвердил.

Напряжённо думаю:

«Так кто ж ты, сволочь, такой умный?».

Вспомнил всё, что знал про теперешнего диктатора Франции - маршала Петена. Совсем немного знал, правда - но хватило чтоб прийти в изумление: герой Первой мировой войны, главнокомандующий французской армией, спаситель Отечества при Вердене, и…

1856-го года рождения!

Не сдержавшись, негромко восклицаю вслух:

- А вот оно тебе было надо, так помоиться на старость лет?!

Вдруг слышу рядом лёгкое покашливание и знакомый голос:

- Извините, Иосиф Виссарионович…?

Оборачиваюсь:

- Это я не Вам, Борис Михайлович.

- Тогда, здравствуйте.

- И Вам – жить долго и счастливо…

Взаправдашне удивлённо восклицаю:

- …Сказать по правде, не ожидал Вас так скоро увидеть!

Маршала Шапошникова я назначил военным атташе в Германию и потом как-то по запарке, пустил это дело на самотёк.

Тот, с обеспокоенным любопытством посмотрев по сторонам, с хорошо заметной дрожью в голосе:

- Не подскажите, что здесь происходит?

Пожимаю плечами, мол, «ничего особенного - я так сто раз делал» и, охотно отвечаю:

- Здесь происходят мероприятия по повышению боеспособности Красной Армии. А Вы про что подумали?

Проводив изумлённым взглядом панически бежавшего, сверкающего из-под полы шинели нижним бельём и чуть было не влетевшего на полном ходу в костёр «академика», тот не сразу нашёл что ответить:

- Даже не знаю, что и подумать…

Махнув рукой – мол, не берите в голову, в свою очередь интересуюсь:

- Сами то, какими попутными ветрами здесь оказались? Друзей или знакомых решили напоследок навестить?

Оказалось в самую точку:

- Совершенно верно, Иосиф Виссарионович. Завтра утром уезжаю в Берлин, вот шёл мимо - дай думаю, зайду. Но вижу в неурочный час я попал…

Понимающе кивнул:

- Иногда такое бывает, это ещё Грибоедов заметил: «Шёл в комнату – попал…» и, причём – попал конкретно.

Затем излишне оптимистично, успокаиваю:

- Но, ничего… Какие ваши годы, Борис Михайлович! Ещё встретитесь и вдоволь поговорите со своими друзьями, знакомыми и просто коллегами. Благо после командировки в Берлин, Вам будет что им рассказать…

Залихватски подмигнув собеседнику, намекая про учительницу «дойче-мовы», которая ему понадобится для выполнения особого задания самого товарища Сталина:

- …От зависти сгорят!

Перемыв косточки «небесной канцелярии» поговорили о погоде, ещё о кое чём малосущественном и распрощались.

Напоследок я напомнил:

- Не забудьте открытым текстом намекнуть «товарищу» Канарису: я всё про него знаю! И не только про него. Ну… Удачи Вам!

После чего обнялись и троекратно по русскому обычаю поцеловались – а-ля дорогой Леонид Ильич и лучший друг СССР Эрих Хонеккер. Шапошников, как-то странно на меня посмотрел, развернулся и сгорбленной по-стариковски походкой пошёл прочь от догорающего костра.

Таким я его в тот день и навсегда запомнил: сгорбленным от осознания важности порученного задания и освещённого пламенем огня…

Огня от сгорающих книг.

***

Долго ли коротко, но разгром Академии Генерального штаба был наконец завершён.

Ко мне подошёл Бонч-Бруевич старший и, сорванным от крика голосом устало доложил:

- Операция закончена: здание вашими словами «зачищено» и опечатано, товарищ Верховный Главнокомандующий.

Продолжая шевелить палкой обуглившиеся страницы – чтоб сгорели дотла, думаю-размышляю:

«Так, так, так… Перезагрузка системы завершена полностью».

Угроза военного заговора существует, но она будет в значительной степени нивелирована системой военных советов армий, групп армий и фронтов. Внушающая опасения оппозиция может возникнуть во время войны – когда контроль за партийными, государственными и военными органами ослабнет и, будет возможно их слияние и сращивание, на основе каких-то взаимных интересов.

Но это – уже совсем другая история!

А пока нам бы первый натиск «Барбароссы» отбить.

«…Теперь можно со спокойной душой заняться любимым делом – апгрейдом «заклёпок», по коим на всяких форумах по АИ, мной было немало копией сломано. Ну и об меня тоже – не без этого».

Вспомнив кое-что и спохватившись, наезжаю паровозом на своего Зама:

- Михаил Дмитриевич! А Вы же мне обещали над предварительным планом Советско-финской войны подумать… Ну и где он?

Вдохнув, тот расстегнув шинель полез во внутренний карман и достал несколько смятых листочков:

- Извините за вид и мои «каракули», Иосиф Виссарионович… Всё никак руки не доходят перепечатать.

Бурчу:

- Маркс простит.

Можно было потерпеть и прочитать в кабинете, но мне было невтерпёж. Темновато, однако…

- Плесните кто-нибудь керосинчика!

В свете ярко вспыхнувшего пламени, бегло – сверху вниз просчитав первую страницу, я обернулся к автору сей писанины и, сунув её чуть ли не в лицо, прошипел:

- Что это, товарищ маршал СССР? Я спрашиваю: что это такое?

- Это «соображения по поводу…».

Потрясая листками бумаги, ору:

- Это отнюдь не «соображения»! Это – галимое славянское фэнтази с элементами гомосятины!

- Что, что? Извините, но я Вас не понял, товарищ Верховный Главнокомандующий.

- Это – нереальный план, понимаете?

В голове роятся всякие очень нехорошие мысли-мыслишки:

«Может это он – тот мерзкий старикашка, стоящий во главе заговора военных? И это - не я «всё» про Канариса знаю, а он про меня?».

Тот смотрит на меня искренне недоумевающе:

- Почему же этот план «нереальный»?

Встряхнув головой, выбрасывая из неё откровенный бред, стараясь спокойно:

- Да, потому что! На карту поставлено слишком многое – если не абсолютно всё… Если мы просрём эту компанию, или она слишком затянется – полярный писТсец придёт к нам намного раньше 22 июня. А Вы, при всём моём к Вам уважении, Михаил Дмитриевич - предлагаете какую-то авантюру, приличествующую  только карточным шулерам!

Скомкав листочки, бросил их в костёр, и:

- Ещё неделя Вам сроку подумать, товарищ Заместитель Верховного Главнокомандующего!