Романтические версии не выдерживают столкновения с практикой советской госбезопасности.

Меркулов рассказал в 1953 году на суде, что они получили от Киры Кулик согласие быть тайным осведомителем.

Меркулов показал на суде:

— Кулик-Симонич я допрашивал вместе с Берия, правильнее сказать, допрашивал ее Берия, а я вел запись протокола. Никаких показаний о своей шпионской работе она не дала и была нами завербована в качестве агента.

За крупными военными следили всегда, их окружали агентами госбезопасности. Вот решили и жену маршала Кулика превратить в источник информации. Но потом намерения изменились, и от нее избавились.

Приказав арестовать и убить жену Кулика, вождь нисколько не утратил своего расположения к Григорию Ивановичу.

Маршал понял, что Киру он больше не увидит, и в октябре 1940 года женился на школьной подруге своей дочери — Ольге Яковлевне Михайловской. Разница в возрасте между супругами составила тридцать два года. На свадьбе был Сталин...

Погибли практически все родственники Киры Кулик.

После войны на Лубянке готовили новое «дело военных». Главной фигурой был маршал Жуков. Но его Сталин трогать пока не разрешил. Зато санкционировал арест генералов, связанных с Жуковым. По его делу взяли больше семидесяти человек.

Среди сторонников Жукова числился и бывший маршал Кулик. Известно было, что Жуков за него заступался.

Материалы на Кулика особисты собирали еще с довоенных времен. За несколько дней до начала войны чекисты вскрыли очередной «заговор» среди артиллеристов. Арестовали ближайших подчиненных Кулика — заместителя начальника Главного артиллерийского управления Красной армии генерал-майора Георгия Косьмича Савченко и начальника одного из управлений ГАУ генерал-майора Матвея Максимовича Каюкова.

Савченко заставили подписать показания, в которых Кулик назывался соучастником преступной группы, готовившей поражение Красной армии в войне с Германией.

С тех пор особисты не выпускали Кулика из-под контроля и ждали только высочайшей команды.

В конце войны Куликом занялся сам начальник Главного управления военной контрразведки Смерш генерал-полковник Виктор Абакумов. Он провел беседы с двумя известными генералами, которые хорошо знали Кулика.

После разговора с Абакумовым 10 апреля 1945 года генерал Иван Ефимович Петров, а 17 апреля генерал Георгий Федорович Захаров написали на Кулика доносы. Они сообщали, что Григорий Иванович ведет антипартийные разговоры, восхваляет офицерский корпус царской армии и считает неверной кадровую политику в Красной армии.

Кулик потом признал:

«В начале 1945 года на квартире генерала армии Петрова, у которого находился генерал Захаров (маленький), во время выпивки зашел разговор о том, что Петров однажды послал Ворошилову вагон мебели и лошадь, но, несмотря на это, Петрова дважды снимали и вместо него назначали других лиц. Мы тогда говорили о чести мундира и о занимаемом нами положении.

От Петрова я вместе с Захаровым зашел к нему на квартиру, и во время выпивки я поднял тост за Жукова».

Во время следствия Кулик подписал более полные показания с описанием этого эпизода:

«Петров высказал мне недовольство снятием его с должности командующего 4-м Украинским фронтом. Как говорил Петров, его — заслуженного генерала — Ставка проработала за то, что он позволил себе вывезти из Румынии для личного пользования мебель и другое имущество. При царском строе, по словам Петрова, такое обвинение генералу не предъявили бы.

Вскоре Захаров, проживавший этажом ниже, пригласил нас перейти в его квартиру. Мы согласились. Разговорившись, я стал жаловаться на несправедливое, на мой взгляд, отношение ко мне Сталина. В этой связи я заявил, что правительство изгоняет из Красной армии лучшие командные кадры и заменяет их политическими работниками, несведущими в военном деле.

Из основных военных работников в руководстве армией оставался один лишь Жуков, но и его «отшивают», назначив первым заместителем наркома обороны Булганина, ничего не смыслящего в делах армии. Я поднял тост за Жукова...»

Назначение Николая Александровича Булганина первым заместителем наркома, то есть фактически хозяином военного ведомства, вызвало недовольство и более лояльного генералитета. А тут собрались три обиженных генерала. У всех троих не очень сложилась военная судьба, число падений превысило число взлетов.

Личный интерес к Кулику генерал-полковника Абакумова означал, что о разговоре трех генералов информировали Сталина, поскольку подвыпившие военачальники посмели критиковать кадровую политику вождя.

Кулик ни о чем не подозревал и совершил непоправимую ошибку. Однажды в Москве он встретился со своим бывшим командующим генерал-полковником Василием Бордовым, которого тоже сняли с должности.

Василия Николаевича Бордова призвали в царскую армию в 1915 году, он участвовал в Первой мировой, получил лычки унтер-офицера. В Красную гвардию вступил в декабре 1917 года. В Гражданскую дослужился до командира полка. После войны учился на курсах старшего комсостава, курсах «Выстрел», в Академии имени М.В Фрунзе. В 1925—1926 годах он был инструктором в Монгольской народной армии, затем начальником штаба Московской пехотной школы. В 1937 году принял стрелковую дивизию. В 1939 году его назначили начальником штаба Калининского военного округа, на следующий год — Приволжского. В период массовых репрессий его тоже арестовали, но выпустили, говорят, что за него вступился нарком Тимошенко.

В мае 1940 года Василию Николаевичу присвоили звание генерал-майора. Войну генерал Бордов встретил на посту начальника штаба 21-й армии, в октябре стал ее командующим.

В сорок втором Гордов принял 64-ю армию. Василий Иванович Чуйков (будущий маршал), назначенный его заместителем, вспоминал, что увидел «седеющего генерал-майора с усталыми серыми глазами».

В разгар тяжелых боев на юге страны понадобился — взамен Тимошенко — командующий Сталинградским фронтом. Член военного совета фронта Хрущев предложил Гордова, которого считал энергичным и храбрым человеком.

Генерал-майора Гордова вызвали к Сталину. 23 июля он назначил Гордова командующим фронтом и сразу произвел в генерал-лейтенанты. Сталину нравились командиры с сильным характером и волей.

И Жуков в целом хорошо отзывался о Гордове. Через много лет после войны вспоминал, как 1 сентября 1942 года он прилетел под Сталинград, и командующий Сталинградским фронтом Гордов прибыл к нему с докладом. «Доклад Гордова произвел благоприятное впечатление, — писал Жуков, — чувствовалось знание противника, знание своих войск и главное — вера в их боеспособность».

Генерал армии Семен Иванов, воевавший под Сталинградом, писал:

«Это был, безусловно, храбрейший и волевой генерал... Внешне это был очень собранный, энергичный, с хорошей выправкой строевой генерал, но чувствовалась в нем, к глубокому сожалению, и какая-то унтер-офицерская закваска. Очень часто Гордов бывал груб и несправедлив, окрик нередко являлся у него методом руководства».

Внезапное выдвижение, возможно, вскружило ему голову.

Известно было, что генерал Гордов даже бил подчиненных. Это не помогло Василию Николаевичу справиться с управлением целым