Шрифт:
Закладка:
Ян Нечаев: Твое «печатает», безусловно, охрененно интригующе. Но я бы все-таки хотел знать подробности. Что ты там вымучить не можешь, Юния-Бесуния?
Это сообщение прилетает на мой мобильный, когда я в восьмой раз стираю свое. Взвизгнув от неожиданности, взбудораженно дергаю ногами по кровати, на которой в этот момент улежать неспособна. Отлепив спину от пушистого покрывала, подрываюсь, чтобы принять сидячее положение.
Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох… Оглушающе громко и безумно часто.
Юния Филатова: Я случайно твой контакт выбрала. Писала Вике.
Ян Нечаев: *смеющийся смайлик*
Ян Нечаев: Палишься.
Юния Филатова: Что?
Ян Нечаев: Покажи, что набирала ей на протяжении получаса.
Юния Филатова: Я стерла. Случайно!
Ян Нечаев: Понятно!
Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох… Прикусываю губу, стопорю функцию.
Быстро набираю сообщение.
Юния Филатова: Прости, что не поздоровалась сегодня. Я растерялась!
Вдыхая, прикрываю веки.
Сердце разбивает ударами грудь. Не в первый раз из-за этой силы схожу я с ума. Но в первый – кайфую от этого больше, чем страдаю.
Ян Нечаев: По какому графику ты со мной дружишь, Ю? Я есть в твоем расписании? Только в будни? Или, может, выйдешь сегодня? Встретимся???
Я должна написать: «Нет».
И я пишу.
Набираю и стираю. Набираю и стираю. Набираю и стираю.
Ян Нечаев: Ну ты и токсик, Ю. Пиздец.
Ян Нечаев: Знал, что твоя дружба – хуевая идея.
Ян Нечаев: Как только встрял? Непонятно!
У меня столько всего взрывается за ребрами, что в глазах темнеет.
Вдох-выдох… Вдох-выдох… Вдох-выдох…
В ноздрях жжет. В горле дерет. В груди душит.
Ощущаю вкус крови и с опозданием осознаю, что чересчур агрессивно вгрызлась в слизистую верхней губы.
Юния Филатова: Хорошо. Я выйду. Где встретимся?
Боже…
Ян Нечаев: Буду ждать у кафе, где обычно тебя высаживаю. Оденься тепло.
Прижимая телефон к вздымающейся груди, падаю на спину. Учащенно моргая, перевожу дыхание. Сердце в горле грохочет. А я… захлебываясь радостью, приглушенно смеюсь.
16
Нравится, когда ты такая.
«Ох… Ебать… Красивая… Ебать…» – выдает мой рубящий истеричной чайкой внутренний голос, едва вижу показавшуюся между многоэтажек Ю.
Сжимая шлем, который купил специально для нее, радуюсь тому, что не снимал свой, а только задрал стекло. Может, легче будет эмоции гасить. Хотя это, конечно, вряд ли.
Блядь…
Во рту моментально пересыхает. Образовавшийся в горле ком нечем, мать вашу, протолкнуть. Приоткрывая губы, я тупо дышу. Дышу, как псина в сорокаградусную жару.
А Юния ведь, в отличие от других девок, совершенно точно не приложила никаких усилий, чтобы сразить меня наповал. Она одета тепло, как я и просил.
Толстый и широкий спортивный костюм. Капюшон на голове почти скрывает распущенные волосы. И тем не менее, пока Ю шагает ко мне, под этим балахоном отлично угадываются все ее сексуальные изгибы. Уверен, что она об этом не подозревает.
Ну а я…
Я, конечно, сволочь. Не могу не пялиться.
Рассматриваю все. От охуенно аппетитных сисек, которые Ю скрывает, как сокровище Юнеско. До округлых, соблазнительно виляющих бедер.
Одергиваю себя, лишь когда она притормаживает рядом с мотоциклом. Напоминаю своему тотемному мудаку, что о Ю так думать нельзя.
Хотя бы потому, дебилище, что на мне тоже свободные треники.
Сука…
«Да, конечно, не стесняйся. Заяви о себе. Пусть весь район оценит наши габариты, а Ю, на хрен, сбежит, не успев сказать ни слова!» – это я уже говорю тому мудаку, который снизу.
Упираясь подошвами кроссовок в шуршащий гравий, раскачиваю технозверя и слегка наклоняюсь вперед.
– Привет, – здороваюсь на чиле.
И не дожидаясь ответа, протягиваю Юнии шлем. Она принимает его сугубо на автомате.
– Что это? – шепчет едва слышно, ускоренно размахивая длинными ресницами.
Я подвисаю.
За грудиной все сбивается в один жгучий узел. Затягивает так, что дышать уже просто нереально. Только сипеть через раз.
– Мы поедем на мотоцикле? – бормочет Ю, пока я туплю. – Я никогда не каталась… Я не могу… Я не сяду… – извещает задушено.
Густо краснеет и начинает, блядь, кусать губы, утягивая туда все мое внимание.
Смеюсь, чтобы выйти как-то из ступора. Получается хрипло, до скрипа. Похрен.
– А в чем, блядь, суть проблемы? Каталась, не каталась… Я же тебя за руль не тяну.
– Просто… – выдает Юния, врезаясь в меня тем самым взглядом, который заставляет задыхаться. Опережая эту долбаную реакцию, чертовски громко сглатываю и резко затягиваю кислород через рот. Учитывая перегородки и фильтры шлема, все это получается крайне шумным, но вместе с тем оправданным механически. Сжимая губы, раздуваю ноздри. Скриплю зубами и смотрю на Ю с каким-то агрессивным укором. Только глаза она в окружении этого пластика и видит. Вздрагивает и отводит взгляд. – Я просто боюсь мотоциклов… Скорости… И вообще…
Не слезая с байка, подаюсь вперед, чтобы поймать ее свободную руку. Осторожно перебираю тонкие пальчики. Юния уже не вырывается. А я, прекращая дышать, зацикливаюсь на этом действии. Трогаю и глажу, пока на запястье под широкой резинкой толстовки не выступают мурашки. Разворачивая ее ладонь, провожу большим пальцем по линиям жизни и чего-то там еще.
Задерживая дыхание, тяну сначала брови вверх, а за ними поднимаю и веки. Юния уже смотрит мне в лицо. Закорачиваем контакт.
Новый шумный вдох раздувает грудак.
Ю так же бурно вздыхает и слегка скользит своим большим пальцем по моему. Смотрю вниз, пытаясь найти в том какой-то тайный, сука, смысл.
Френдзона – это, конечно, хуйня ебаная.
Но у наших рук, определенно, какие-то другие отношения. Высокие. И отчего-то самую малость, но пошлые. Ну или я, мать вашу, такой извращуга, что ощущаю эротический подтекст даже в этих невинных касаниях.
Срываю шлем только для того, чтобы прижаться к центру ладони Юнии в стремительном поцелуе.
Упиваюсь ее дрожью. Кажется, что она летит между нами, как электричество.
– Не бойся. Я буду осторожен с тобой, – обещаю с нехарактерными для себя мягкими, вроде как ласковыми, интонациями.
Вскидывая взгляд, умираю, блядь, от того шквала, который выдают глаза Ю. Мое сердце просто решает, что самый лучший способ покончить с собой – обратиться Тайсоном, расхуярить мне все нутро, и лишь после этого, истекая кровяхой, взорваться, на хрен, самому.
Тряхнув головой, ухмыляюсь. Хоть и осознаю, что, пока скрежещет все за грудиной, глазами все еще выдаю какое-то
