Cronica Magistrorum Defunctorum, в которой говорится о всех почивших магистрах, и все историки ордена утверждают, что Эрмангар стал магистром госпитальеров. Хроника является недостоверным документом, составленным, по-видимому, век спустя после описываемых событий. Если ей верить, он был единственным магистром в то время, который продолжал занимать высокий пост в ордене после своей отставки или низложения, потому что к 1190 г. он уже не был Великим магистром, но снова кастеляном Ампосты. Другие экс-магистры, Жильбер д’Эссайи, Афон-су Португальский и Фульк де Вилларе, после оставления поста магистра вели образ жизни простых братьев. Следует заметить, что в документах Эрмангар называл себя не магистром, но «провизором» Госпиталя, довольно необычным титулом. Но его мог носить любой человек, временно управлявший орденом. С другой стороны, на его единственной сохранившейся печати стояло слово custos (хранитель, покровитель), что было обычным титулом магистра, и так он сам себя называл. Остается неясным, был ли он на самом деле магистром или же простым администратором на время, пока не был избран магистром Гарнье де Напль, после чего Эрмангар вернулся в Испанию.

Гарнье де Напль стал магистром в конце 1189 или в 1190 г. Он мог происходить из известного франкского семейства Мийи, представители которого были сеньорами Неаполиса (Наблуса) и Заиорданья, а Филипп де Мийи был Великим магистром ордена тамплиеров в 1169–1170 гг. Карьера Гарнье в ордене была блистательной. Возможно, он был кастеляном Бетгибелина с 1173 по 1176 г. Затем он был назначен Главным командором и оставался на этом посту до 1184 или 1185 г., когда Гарнье стал приором Англии. Он вполне мог совмещать пост приора Англии и

Главного командора Франции в то время, когда его избрали магистром. Госпитальеры вряд ли могли выбрать более опытного вождя, поскольку в бытность свою приором Англии он должен был хорошо знать короля Ричарда, который питал расположение к его ордену. Возможно, именно благодаря их ранним взаимоотношениям Гарнье занимал известное положение в Третьем крестовом походе.

Госпитальеры уже сыграли важную роль в возрождении Латинской Сирии. К сожалению, они мало чем могли помочь воинам, оборонявшим Иерусалим; после короткой осады его защитники посчитали, что город невозможно удерживать дальше. Неожиданно в город явился из Тира Балиан Ибелин, который остался в живых после битвы при Хаттине. Патриарх и военачальники духовно-рыцарских орденов попросили его остаться и возглавить оборону Иерусалима. Однако вскоре Балиан понял, что нет иного выхода, как только сдаться. Госпитальеры и тамплиеры приняли участие в переговорах с сарацинами. Некоторая сумма денег, предназначавшаяся для подготовки крестового похода и высланная в Палестину английским королем Генрихом II, хранилась в Госпитале в Иерусалиме. Когда стало известно о желании Саладина, чтобы жители города дали за себя выкуп, Балиан, патриарх и почетные граждане города потребовали использовать для его выплаты английские деньги. Они напомнили, что тамплиеры потратили свою часть денег Генриха II для набора рыцарей для Ги де Лузиньяна еще до битвы у Хаттина и пригрозили выдать сарацинам командующего госпитальеров, если он не даст своего согласия. Посовещавшись с братьями, командующий согласился передать деньги. Ба-лиан вторично встретился с Саладином, чтобы окончательно обговорить условия соглашения, а госпитальеры и тамплиеры присутствовали на собрании защитников города, где эти условия были приняты. Одновременно Балиан попросил братьев орденов, патриарха и богатых горожан выкупить как можно больше жителей. Духовно-рыцарские ордена не были столь щедры, как от них ожидали, но покидавших город жителей, разделенных на три колонны, вели тамплиеры и госпитальеры, Балиан и патриарх. Десяти госпитальерам было позволено остаться в городе на год, чтобы присматривать за больными. Затем войска Саладина заняли город. С церкви госпитальеров сбили венчавший ее шпиль, а сама она была обращена в шафиитское училище. В 1192–1193 гг. Саладин передал здание своему сыну, где он проживал во время своего пребывания в Иерусалиме.

Ослабленный и деморализованный потерями при Хаттине и падением Святого города, орден, казалось, не имел достаточно сил для сопротивления врагу. Его гарнизон в Бетгибелине сдался без борьбы на тех же условиях, что были выдвинуты для защитников Иерусалима. Однако госпитальеры смогли восстановиться достаточно быстро. Централизованная и иерархическая система управления ордена обеспечила ему жесткую дисциплину и беспрекословное выполнение приказов. Из европейских владений ордена поставлялось оружие, лошади, продовольствие, деньги; шло воинское пополнение. Тесные связи с папством и с правителями Европы способствовали тому, что возобновился активный сбор денежных пожертвований от верующих, который шел уже на протяжении 60 лет. В это время у ордена имелся большой запас наличных денег, поскольку он выступал хранителем части денежных сумм, которые выделял для Палестины английский король.

Великие командоры госпитальеров и тамплиеров прибыли в Тир в конце июля 1187 г. в распоряжение Конрада Монферратского, который принял командование над войском христиан. Остатки английских денег были потрачены госпитальерами на оборону Тира, а орден выделил дополнительную помощь в 8 тысяч безантов. Флот сарацин, державший город в блокаде, был рассеян при помощи кораблей, снаряженных частично духовно-рыцарскими орденами. Когда Ги де Лузиньян был освобожден Саладином из плена и Конрад Монферратский не пустил его в Тир, госпитальеры и тамплиеры присутствовали на совете, на котором было решено совершить марш на Акру. И они приняли участие в первом контрнаступлении христиан. Тем временем крупные замки госпитальеров во многом помогали обороне Латинской Сирии. Саладин не решился пойти на штурм неприступного Маргата. Ему было трудно провести свои войска по дороге, проходившей в виду замка, хотя он и разрушил Валению, лежавший поблизости город госпитальеров, чтобы он не смог оказать помощь замку. В мае 1188 г. Саладин появился под стенами замка Крак-де-Шевалье, но вскоре понял, что у него нет достаточно сил для штурма.

Наиболее героической стала оборона Бельвуара, который держался больше года, вплоть до января 1189 г. Эта крепость необычной постройки имела внешние и внутренние стены в форме квадрата; она возвышалась над долиной Иордана и южной оконечностью Галилейского моря (Тивериадского озера). Находясь на стыке двух дорог, крепость занимала командную высоту над одной из важнейших линий коммуникаций войск Саладина. После битвы при Хаттине уцелевшие госпитальеры укрылись в Бельвуаре, который был полностью готов к обороне. Саладин, обремененный множестом дел, не смог лично прибыть к замку, поэтому он послал вместо себя опытного военачальника Саиф ад-Дина Махмуда, приказав ему отрезать пути подвоза припасов и подкреплений и не позволить гарнизону Бельвуара получить помощь из Тира. Саиф ад-Дин занял лежавший поблизости замок госпитальеров Форбеле, но гарнизон Бельвуара перехватил два мусульманских каравана, один из которых перевозил захваченную Саладином добычу. Тогда в грозовую ночь патрули сарацин проявили беспечность. Госпитальеры совершили вылазку на рассвете, застали врага врасплох и нанесли ему тяжелые потери. А затем вернулись в Бельвуар с трофейным оружием и добычей.

Известие о разгроме его отряда достигло Саладина, когда он возвращался после безуспешной осады Тира. Он был потрясен этой новостью и страшно разгневан на своего военачальника. Он посчитал для себя делом чести взять замок и немедленно отрядил к Бельвуару 500 всадников с новым командиром Каймазом. Распустив большую часть войска, Саладин отправился к замку в начале марта, уверенный в том, что взять его штурмом не представит большого труда. Однако как только он увидел Бельвуар, то сразу понял, что с ним слишком мало воинов и что осада будет долгой. Он покинул лагерь в мае, оставив Каймаза с 500 воинами для блокады замка. Каймаз, как оказалось, был удачливее, чем Саиф ад-Дин. В письме, написанном одним госпитальером в ноябре 1188 г., сообщается о печальной новости, что из Бельвуара нет никаких известий.