Шрифт:
Закладка:
— Что с Вероникой?
— С Вероникой все в порядке, не волнуйтесь! — торопливо ответила Соня. — Просто я бы хотела обсудить с вами некоторые… некоторые организационные моменты.
— Да, конечно, — Марк отошел в сторону, к стене. И медленно выдохнул. С дочерью все в порядке. Это главное.
— Дело в том, что моя мама попала в больницу. У нее инфаркт.
— Я очень сожалею, — искренне произнес Марк. Он как-то никогда не задумывался, что у Сони, помимо исполнения ею обязанностей няни Вероники, есть какая-то своя, другая жизнь. А ведь она есть. У каждого человека есть что-то, помимо работы. — Чем я могу помочь?
— Так получилось, что у мамы нет никого, кроме меня, — тихо ответила Соня. — Мне надо быть с ней, понимаете, Марк Арнольдович? Речь идет как минимум о неделе.
— Конечно, понимаю.
— Но оставить Веронику без сопровождения будет неправильно. Так ведь?
— Так.
Вероника уже давно не оставалась без индивидуального присмотра. Марк и Соня даже в отпуск ходили одновременно. Соня в это время отдыхала, а Марк забирал дочь к себе. А что делать теперь? Нештатная ситуация, однако. Соня так приучила Марка к своей незаменимости и надежности, что он немного растерялся. Она, кажется, даже не болела никогда.
— Марк Арнольдович, простите мне мою самодеятельность, но я позволила себе проявить инициативу. И переговорила с Кристиной.
Марк вынужден был прислониться к стене. Кристина. Та самая Кристина, которую он…
— Она согласилась заменить меня, — между тем торопливо продолжала Соня. — И с Анной Борисовной я этот вопрос согласовала. Поэтому если вы не против, то…
Марк прикрыл глаза. И принялся быстро анализировать варианты и смотреть на ситуацию под разными углами. И с позиции разных участников.
Вероника. Вероника привыкла к тому, что рядом есть близкий человек. Соня для Вероники — человек уже очень близкий, которому она доверяет. Оставить Веронику без присмотра даже в таком прекрасном месте, как «Бухта Доброты» — нет, невозможно. По крайней мере, для Марка это неприемлемо.
Соня. Соня должна быть рядом с матерью в такой сложный момент, это даже не обсуждается. А у Марка отпуск только… только через два месяца. Можно, конечно, попробовать что-то решить с работой, взять отпуск за свой счет. Но это непросто. И все-таки неправильно. Это значит подвести людей, которые на тебя рассчитывают. Нет, понятно, что в жизни каждого человека бывают форс-мажоры, но Марк уже привык — и дорожил! — свой безупречной профессиональной репутацией. Хотя, похоже, выбора у него нет. Или есть?
Кристина. Кристина, которую обожает Вероника. Кристина, которая сама очень тепло и с большой симпатией относится к Веронике. Кристина, которую, кажется, нисколько не коробит и вообще не парит, как говорят, тот факт, что Вероника — ребенок с синдромом Дауна. Та самая Кристина, которая любит его. И которую он оскорбил своим отказом две недели назад в номере отеля в Вене.
В бессчетный раз за эти две недели Марк поморщился от нехорошего, с горчинкой, чувства, что сделал что-то неправильно. Нет, сейчас не время для такой, как выражалась Кристина, бесячей рефлексии. Надо что-то решать, Соня ждет его ответа прямо сейчас. Ответа на вопрос: «Можно ли Кристине Кузьменко быть няней его дочери в течение как минимум недели?».
Марк до боли зажмурился и сжал кулак. И задал себе другой, главный в данной ситуации вопрос. Опасается ли он, что Кристина может причинить какой-то вред Веронике? Ответ пришел сразу же, мгновенно, еще до того, как Марк закончил формулировать вопрос.
Нет. Конечно, нет. Что бы ни происходило между ним и Кристиной, с этой девушкой его дочь будет в полной безопасности.
— Марк Арнольдович? — раздался в трубке Сонин вопросительный голос. — Алло? Вы здесь?
— Да-да, я здесь, — отозвался Марк. — Если Кристина не против побыть эту неделю с Вероникой, то я тоже возражать не стану.
— Ой, как замечательно! — затараторила Соня. — Тогда я ей напишу, она уже вечером будет здесь. Еще раз спасибо, Марк Арнольдович! До свидания!
— До свидания. И еще, Соня, если понадобится какая-то помощь… с мамой — обращайтесь, не стесняйтесь, пожалуйста.
— Спасибо!
— Все, бегите.
Марк какое-то время еще постоял у стены, а потом не удержался и обреченно выдохнул.
— Твою мать…
— Что, простите?
Марк повернул голову. На него смотрела женщина средних лет. Оказывается, Марк подпирал спиной стену в метре от женского туалета.
— Ничего. Погода, говорю, чудесная.
* * *
— Ты сошла с ума!
— Отнюдь.
— Ты хоть представляешь сумму неустойки по контракту?!
— Плати. С моего гонорара за прошлые показы.
— Крис, объясни мне, — ее менеджер, Глен Бартон, шумно выдохнул, явно пытаясь успокоиться. — Объясни мне, что происходит. И почему ты отказываешься выступать на показе?!
— У меня срочные дела.
— Какие дела?! Какие дела, Крис?! Так нельзя! Мне ты обязана объяснить!
— Ничего я тебе не обязана, Глен. Я не принимаю участия в ближайшем показе. Если необходимо уплатить штраф — плати.
— Знаешь, что? Я расторгну с тобой контракт!
— Делай, что хочешь.
Глен отключился. Кристина пожала плечами и отложила телефон. Она никогда не была послушной пай-девочкой. Но так же никогда не давала Глену повода усомниться в своем профессионализме и добросовестности. Что же… Сейчас Кристина просто не могла поступить иначе. Ее истекающее болью сердце нуждалось в Веронике. Сообщение от Сони стало для Крис подарком. Просто подарком небес.
К черту их всех, со вспышками камер, шпильками, лаком для волос и блеском для губ. Вместо этого Кристина проведет время в тихом спокойном месте с чудесным светлым человечком. Мысль о том, что этот человек, Вероника, связан самыми непосредственными, кровными узами с другим человеком, который и был причиной ее сердечной раны, Кристину если и посещала, то мимоходом. Она старалась не думать о Марке. Единственный раз, когда она рискнула задуматься о нем всерьёз — это когда Соня написала, что спросит разрешения на такую замену у отца Вероники.
Марк мог отказать им. Но он этого не сделал. Какими были его мотивы — об этом Кристина тоже думать не стала. Все ее мысли сосредоточились вокруг Вероники, словно это был ее спасательный круг. Кристина встала и решительно распахнула шкаф. Так, ей надо собрать сумку с вещами для себя. И
