По воскресеньям в деревню приезжали студенты – убрать, приготовить больным обед, поговорить с ними. Пожать прокаженному руку… Беседуя с епископом, Шувалов спрашивал себя: смог бы он коснуться беспалой руки?

Ему подумалось, что и в России есть лепрозории. Только Виталий никогда не слышал, чтобы наши политики и их жены приезжали туда пожать руку больным, чтобы артисты жертвовали в их пользу свои премии, а скульпторы состязались за право выставить там свою работу…

– Чтобы помочь прокаженным, нужно преодолеть себя, – заметил отец Александр. – По собственному опыту знаю, как это трудно. Первые десять лет, проведенные здесь, я чувствовал в себе боязнь взять больного за руку.

Это было очень любезно с его стороны – утешить гостя, который глубоко переживал собственную неспособность преодолеть страх.

Они стояли на освещенной предзакатным солнцем площадке возле домика, где принимают многочисленных гостей. Даже хорошо, что Шувалов приехал зимой. Летом всё в зелени, ничего не разглядишь… Он услышал перестук молотков – рабочие строили новый корпус. Этот самый мирный и самый домашний на свете звук далеко разносился в вечерней тишине, пробуждая надежду в безнадежнейшем на земле месте.

Не раз вспоминая потом встречу с южнокорейскими католическими священниками, Шувалов поймет, что она сыграла в его жизни важную роль. Ему открылось нечто такое, что в других обстоятельствах он бы никогда не узнал и не понял.

Но в тот день Виталий думал только о том, что через епископа Анджело установлен прямой контакт с будущим президентом Южной Кореи. Шувалов, как и многие другие, полагал, что Север страны возглавит Ким-старший, и тогда два новых лидера смогут без промедления начать наконец мирные переговоры. Избавить мир от угрозы новой войны.

– Мне бы тоже хотелось встретиться с Ким Чон Намом, – признался епископ. – Уверен, что его сердце не ожесточилось и открыто для добра.

Глава 9

По заветам великого вождя

ПХЕНЬЯН,СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ

Все стояли вокруг Ким Чен Ына, согнувшись в поклоне. Обращаться к нему можно было только по титулу: «Великий полководец!..»

Двое приближенных держали наготове блокноты и записывали каждое слово вождя.

– Наша страна, – победно вещал Ким Чен Ын, – военная держава Востока, которую не одолеет даже сильнейший враг.

Его подчиненные запустили сразу четыре баллистические ракеты в сторону Японского моря. В Пхеньяне объяснили, что армия отрабатывает ядерные удары по американским базам в Японии. Ким Чен Ын присутствовал при запуске и с наслаждением объявил, что его военные создали баллистическую ракету дальнего радиуса действия, способную долететь до американского побережья.

Северокорейский вождь превратился в главного героя телевизионных новостей. Шувалов услышал его последнее выступление, находясь в Сеуле. У Виталия не было ни малейших сомнений относительно планов Кима-младшего.

Ракетно-ядерная программа Северной Кореи преследует две цели. Во-первых, добавляет очередному Киму сознания собственной значимости. Во-вторых, оружие массового уничтожения – лучшее средство, чтобы шантажировать Запад. Напугать его, добиться уступок, получить экономическую помощь, а если удастся – убедить американцев признать Северную Корею.

КНДР ведет себя на манер старой девы, которая не знает, как обратить на себя внимание приятного молодого человека. Она желает иметь дело непосредственно с Соединенными Штатами. Но никак не решится предложить переговоры сама. Ждет, что США сделают первый шаг, причем в почтительной форме. Кимы не хотят показаться слабыми в глазах собственного окружения…

А в Пхеньяне Ким Чен Ын думал о том, что оружие у него уже есть. Теперь нужны надежные люди, готовые к самопожертвованию. И они тоже найдутся. Дорогого высшего руководителя только что порадовали историей, которая ему очень понравилась.

В открытом море южнокорейские моряки заметили на потерявшей управление лодке северокорейского моряка. Ему грозила верная смерть, но он наотрез отказывался быть спасенным южными корейцами, угрожал покончить с собой. Он кричал:

– Даже если великий вождь и не узнает, как я погибну, я все равно не брошу лодку, которую мне доверил великий вождь! Стреляйте в меня, я готов к смерти!

Потерявший силы и умирающий от жажды и голода, в конце концов он все-таки позволил себя подобрать, однако в южнокорейском порту отказался от пищи и не стал отвечать на вопросы. Через несколько часов согласился поесть, но потребовал немедленно вернуть его на родину. Он повторял, что Южная Корея – просто американская колония. Кричал, чтобы, по крайней мере, выключили телевизор: он не позволит себя испортить капитализмом. Это была последняя линия его обороны…

Без сомнения, в Северной Корее появился новый человек, воспитанный по заветам великого вождя. Ким Чен Ын был доволен.

СЕУЛ, ЮЖНАЯ КОРЕЯ

Сидя в кафе, Шувалов одним глазом смотрел сеульское телевидение, которое рассказывало, как обстоят дела у северян.

На съемках, сделанных с территории Китая, было видно, как северокорейцы обшаривают склоны холмов в поисках чего-нибудь съестного. Дикторы Пхеньянского телевидения и радио объясняли северным корейцам, как отыскивать съедобные травы и корешки и как именно их можно употреблять в пищу.

Китайским водителям, которые часто бывали в Северной Корее, это напомнило голод, который начался в самом Китае во время культурной революции, когда люди питались листьями, сорванными с деревьев.

Два города стоят по обе стороны реки: один китайский, другой северокорейский. Контраст особенно заметен ночью. Китайский – весь в огнях. Корейский – во мраке. Заводы замерли. Ни магазинов, ни кафе. Только огромный красный плакат славит Ким Ир Сена, Ким Чен Ира и Ким Чен Ына.

Корейцам было запрещено вступать в разговоры с китайцами, но китайские водители, ожидавшие своей очереди перед Мостом дружбы, рассказывали журналистам:

– Можно увидеть детей, которые греются у небольших костров. Они ищут еду, но ее нигде нет. Дети без обуви.

Телепередача о ситуации в Северной Корее отбила у Шувалов аппетит. Он расплатился и вышел на улицу.

Столицу Южной Кореи было не узнать. Когда он приехал в Сеул, туристы жаловались, что в городе грязно, пробки. Теперь, сохраняя очарование исторического центра, город стараются сделать одновременно и конкурентоспособным, и приятным для жизни.

В шестидесятые годы прошлого века в районе Чонгичён протекающую по Сеулу реку, как в Москве Неглинку, упрятали под землю и построили хайвей, чтобы справиться с пробками. Теперь дорогу убрали и реку вернули городу и горожанам: экология, возвращение исторического облика Сеула, создание комфортной среды обитания важнее. Город отказался от серого бетона и асфальта; власти стремились сделать столицу многоцветной.

Прежде чем перестроить Чонгичён, городская власть провела четыре тысячи совещаний с торговцами, которых эта перестройка задела. Искали выход, чтобы не помешать коммерции,