шириной в ладонь между косяком и дверью. Я легонько толкнула дверь. Та неодобрительно простонала. В тихом доме этот звук прозвучал громко и пронзительно, как духовой оркестр.

Я застыла на пороге, и меня встретило дуновение пахнущего розами воздуха. Я на цыпочках подошла к кроватке Джей-Джея, чтобы проверить, как он. Его одеяло было тщательно подвернуто вокруг него, а над его краем торчал венчик. Я тотчас отпрянула, представив, как его пухлая, но на удивление сильная ручонка сжимает его любимую игрушку. Кто-то недавно прикрыл его. Рекорд Джей-Джея по лежанию под одеялом приближался к пяти минутам, а мы уложили его спать добрых шесть часов назад.

– Луиза? – прошептала я.

– Не совсем, – раздался мужской голос из угла комнаты.

Мое сердце забилось. Не потому, что я испугалась, а потому, что это был Джек. Я повернулась лицом к углу: там, качая на плече Сару, сидел Джек.

– Здесь Луиза, – тихо сказала я.

– Я знаю. Я услышал, как Сара что-то бормочет, пока стоял в коридоре. Да и температура здесь градусов на пять ниже, чем в остальном доме. – Я чувствовала на себе его взгляд. – Тебе страшно?

Я покачала головой. Возможно, темная комната, освещенная одним лишь ночником, и недостаток сна заставили меня выпалить нечто такое, что прозвучало удивительно похоже на новую Мелли.

– Нет, – ответила я, – потому что ты здесь. С тех пор как я встретила тебя, я ни разу не сомневалась, что нам по плечу что угодно. Главное, чтобы нам быть заодно. – Я чуть не добавила «до сих пор».

Он выдержал мой взгляд, но если и собирался что-то сказать, то момент был упущен. Сара подняла голову, а затем повернулась и потянулась ко мне.

– Мама.

Джек выпустил Сару из рук. Я взяла у него нашу завернутую в одеяло дочь и села с ней в соседнее кресло-качалку. В комнате стояла тишина, не считая тихого поскрипывания кресел-качалок и ритмичного сосания Сарой большого пальца.

Джек нарушил молчание:

– Хорошо, что я уже все собрал в своем кабинете и перевез в квартиру, чтобы не мешать съемочной группе.

– Зачем им соваться в твой кабинет? Контракт оговаривает проведение съемок в фойе, гостиной, столовой и саду.

– Все верно. Но я не стал бы зарекаться, что Марк или Харви не начнут совать туда нос. Кстати, раз об этом зашел разговор, ты уже упаковала столовое серебро? Я не хочу, чтобы кто-то подумал, что его можно брать на сувениры.

Я нежно потерлась подбородком о тонкие, младенческие волосы Сары.

– Это заняло больше времени, чем я думала, так как решила заодно его отполировать. И пересортировать и промаркировать бархатные ящики. Я обнаружила, что гораздо логичнее хранить их горизонтально, чем вертикально. – Я не смогла скрыть гордость в моем голосе. – Софи и Чэд приедут завтра и заберут большую часть по-настоящему ценных вещей на хранение к себе домой.

– Хорошо, – сказал он с улыбкой в голосе. – Я хотел бы снять со стен большую часть картин, но Харви хочет, чтобы они остались висеть… Для «подлинности». – Джек тихо фыркнул. – Как будто в книге Марка есть что-то подлинное. Но Стерлинг Зербе нанял компанию, чтобы провести инвентаризацию на тот случай, если что-то потеряется или получит повреждения.

Я кивнула. Было приятно слышать, что наш адвокат, мистер Зербе, взял дело в свои руки и играет на опережение.

– Я надеюсь, что мы сведем неудобства к минимуму, чтобы эти киношники убрались отсюда как можно раньше. Хотя мертвые не большие мастера слушать или соблюдать график. Я составила таблицу, в которой указан график съемок. Нерабочее время выделено на ней цветом. Она на доске объявлений на кухне, так что любой беспокойный дух, слоняющийся вокруг, может ее увидеть.

Я поймала на себе его взгляд.

– Ты и в самом деле…

Я засмеялась, чтобы скрыть смущение:

– Конечно нет. Это было бы смешно. – Я сделала мысленную пометку первым делом убрать таблицу с доски объявлений.

Джек тихонько кашлянул, хотя это больше походило на сдавленный смех.

– Твой отец сказал, что может приехать завтра и начать маскировать цистерну и заодно снять желтую ленту. Я предложил ему, чтобы вы двое вытянули соломинку. Проигравший должен будет сообщить Софи, что раскопки придется отложить до окончания съемок.

Я не удержалась от стона. Я испытывала на себе мстительную сторону Софи чаще, чем была готова признать. Я все еще получала гневные письма из организации «Люди за этичное отношение к животным», после того как Софи отослала им фотографии моих наряженных к Рождеству собак.

– Или же я могу спросить Меган. Мне все равно нужно позвонить ей и спросить, знает ли она что-нибудь о Замороженной Шарлотте.

Мы в тишине продолжали качаться в креслах, не желая уходить и не ведя счет времени, пока я не услышала внизу приглушенный бой напольных часов. Сара обмякла в моих руках, что означало, что она глубоко заснула, и это было оптимальное время, чтобы вернуть ее в кроватку. Зная, что дольше тянуть нельзя, я встала. Джек тоже встал и взял спящего ребенка из моих рук. Его руки были длиннее моих, так что у него было больше шансов положить ее в кроватку не разбудив.

Я посмотрела на Джей-Джея. Сбросив с себя одеяло, он лежал на спине в своей обычной позе морской звезды, раскинув руки и ноги и, словно световой меч в руке Люка Скайуокера, сжимая в правой руке венчик. Джек осторожно опустил Сару в ее кроватку, а я снова накрыла Джей-Джея одеялом и, прежде чем Джек выпрямился, даже успела аккуратно поставить несколько его мягких игрушек.

Мы стояли у изножья кроваток, глядя на наших спящих детей, запах роз все еще был сильным.

– Я скучаю по этому, – сказала я.

– Я тоже.

Почему-то его слова задели меня за живое. Возможно, потому, что я слишком надеялась, что, как только он поймет, сколь многое он потерял, этого будет достаточно, чтобы вернуть его.

Я сглотнула. В тихой комнате этот звук был подобен грому.

– Думаешь, ты когда-нибудь простишь меня?

Он поднял взгляд и посмотрел мне в глаза:

– Я уже простил. Но это была самая легкая часть.

– Легкая часть?

Джек кивнул:

– В твои намерения не входило причинить вред, так что прощение никогда не было проблемой.

– Неужели?

– Нет. Проблема в том, что я не могу позволить себе снова стать таким уязвимым, полностью доверяя тебе. Я не кошка с девятью жизнями, Мелли. У меня трое детей, и я хочу прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как они вырастут. И, я хочу сказать, как живой человек.

Я едва не