размер подходящий. К шинели выторговал в качестве бонуса ещё и длинный шерстяной шарф. Хотел подобрать и какой-то головной убор, но с этим возникли сложности. Выбор оказался невелик — это всё же не магазин одежды. А то, что было, оказалось либо не по размеру, либо смотрелось на мне, как на корове седло.

— И, как договаривались — три рубля ассигнациями, остальное — серебром, — подытожил сделку скупщик, старательно пересчитывая монеты. — Рупь, ещё рупь, четвертачок, тридцать, тридцать пять, сорок, и… раз, два, три, четыре, пять… сорок пять копеек.

Я сгреб монеты в карман шинели, купюры припрятал во внутренний карман жилетки и, наконец, покинул лавку.

Одевшись по погоде, я почувствовал себя куда комфортнее и увереннее. Побродил ещё по городу, по пути прикупив у уличной торговки свежих пирожков с капустой. Вышел к окрестностям главного вокзала, понаблюдал за приходящими и отходящими поездами.

Денег на билет до Томска мне хватало — он стоил около рубля, тут и ехать-то было меньше ста вёрст. Но соваться в пассажирский поезд с револьвером и стилетом за пазухой было рискованно — жандармы досматривали не только пассажиров, но и вообще всех, кто входил на перрон. Связано ли это с недавним взрывом, или это постоянная практика, непонятно.

Мелькнула мысль вообще избавиться от оружия, но жаба задушила. Револьвер, судя по внешнему виду, очень дорогой. Да и вообще, фамильная реликвия. Так что я решил преодолеть последнюю часть пути до Томска каким-нибудь альтернативным способом. Тем более что найти таковой не составило особого труда.

Чуть поодаль от пассажирского вокзала располагалось железнодорожное депо, в котором велась погрузка и сортировка грузовых вагонов. На посту охраны я соврал, что интересуюсь работой грузчика, и меня послали в контору — длинное одноэтажное здание чуть поодаль от путей. Но до конторы я не добрался — на полпути разговорился с мужиками, хлопочущими у одного из составов. У них выяснил, какой из товарняков отправляется в Томск в ближайшие часы, и даже разузнал, с кем можно договориться о том, чтобы взял попутчика в обход начальника поезда.

В итоге уже минут через двадцать я познакомился с Егором — невысоким коренастым мужичком, смурным и слегка помятым, явно с похмелья. За символическую плату в пятьдесят копеек — как я понял, это цена самой дешёвой местной водки, которую он почему-то называл «красная головка» — он согласился подыскать мне местечко в одном из крытых грузовых вагонов.

— Да не извольте сумлеваться, вашблагородие, — деловито вещал Егор, шагая вдоль состава по хрустящему влажному щебню. — К вечеру уже будете на месте. Тут езды-то пару часов. Уже и отправляемся скоро.

— Это хорошо. А куда прибудем-то? Мне в район Заисточья надо, на правый берег.

— Вы тогда чуть пораньше сойдите, на речном переезде возле Татарской слободы. А оттуда извозчика возьмёте. Только не задремайте в дороге-то. Будить вас некому будет.

— Да уж вряд ли засну, — усмехнулся я. — У тебя ж, поди, не первый класс. Дай бог, если костей не растрясу.

— О, это вы зря, — обиделся Егор. — Я вам такое местечко предоставлю — загляденье! Ехай да жмурься от удовольствия. Мягко, тепло. Разве что от Тимохи немного пованивать может, но это ерунда, принюхаетесь. Вон, прям здесь устраивайтесь, на сеновале!

С этими словам он с грохотом сдвинул двери деревянной «теплушки» и гордо указал на копну сена за деревянной перегородкой.

Я, не дожидаясь особого приглашения, запрыгнул в вагон.

— А что за Тимоха-то?

— Так это… помощничек наш, — пожал плечами Егор. — На погрузке-разгрузке его используем. Умный — страсть! И проку с него больше, чем с десятка дармоедов путейских. Вы, если что, не беспокойтесь, он далеко, до вас не дотянется. Да и вообще, он смирный.

Озабоченно прислушавшись, он вдруг засуетился, быстренько задвигая дверь вагона и лязгая засовами.

— Всё, мне бежать надо, вашблагородие! Вы, как на выход соберётесь — засов дёрните верхний, окошко откроется, через него выберетесь. Счастливого пути!

— Да что за Тимоха-то? — переспросил я, перекрикивая стук колёс проходящего по соседнему пути поезда. Но Егора, кажется, уже и след простыл.

Я огляделся, щурясь и дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку. Свет в вагон проникал лишь через немногочисленные щели в верхней части вагона и рядом с дверями. Но в одном Егор точно не обманул — внутри было так тепло, что сразу захотелось расстегнуть шинель. Даже немного душновато. Пахло сеном, свежеструганными досками и чем-то терпким, звериным. Будто в сарае каком-то.

Из дальнего конца вагона донеслось громкое фырканье, заворочалось что-то большое, тяжелое, так что доски пола ощутимо задрожали под ногами. Я невольно попятился, всматриваясь в темноту. Поначалу даже решил, что мне померещилось. Однако, протерев глаза, разглядел наконец огромную косматую тушу своего попутчика во всех подробностях.

Батюшки-светы, да это же мамонт!

Интерлюдия. Феликс

«Отчего люди не летают, как птицы?» — с горечью вопрошала девица из слезливой пьески, почему-то так популярной у старичья.

Впрочем, с возрастом Феликс и сам стал иначе воспринимать этот монолог.

Подростком, уже научившись пользоваться своим Даром, он лишь смеялся над глупыми мечтаниями обычных людей. Он обожал взлетать и приземляться в людных местах, стремительно проноситься над улицами на глазах изумленных и испуганных прохожих. Чувства гордости и превосходства переполняли его. Он упивался собственной силой.

Нет ничего более сладостного и захватывающего, чем чувствовать, как невидимая, неведомая, но послушная сила поднимает тебя в воздух и влечет вперёд. Ветер бьёт в лицо, плащ трепещет за спиной, как крылья, сердце то бьётся сильнее, то замирает от восторга на особо стремительных и опасных пируэтах.

Отец ворчал, называя Феликса позёром и безрассудным мальчишкой. Несколько раз даже доходило до домашнего ареста.

Сейчас Феликс вспоминал о тех временах даже с ностальгией. Потому что тогда полёт что-то для него значил. Повзрослев, он понял, что знаменитый фамильный Дар Орловых — пустышка. Не более чем эффектный трюк. Максимум — способ сэкономить на извозчике или билетах на поезд.

Что проку в том, что человек может летать, как птица? Какую власть над другими это даёт? Как помогает расправиться с врагами? На поле боя этот Дар полезен разве что для разведки. Да и то, риск слишком велик. Есть Дары, позволяющие делать тоже самое, но куда эффективнее. Повелители зверей, умеющие смотреть чужими глазами, могут управлять целой стаей птиц-шпионов. Аргусы и вовсе могут обозревать огромные расстояния, не сходя с места.