Шрифт:
Закладка:
– Уколол? – спросил я, не сомневаясь в ответе.
Урхо – гениальный внутривенный укольщик. С первого раза в любую вену. Наверное, если придется, и на бегу произведет манипуляцию. Такого специалиста с работы гнать нельзя. Моровский это знает, вот поэтому и спрашивает совета. Правда, сложным образом.
– Говорят, подвели, усадили на стул. Он только спросил, кого колоть и сколько по времени вводить. Малышев сказал, что пять минут. Чухонец за столько и ввел, а потом упал на пол и захрапел.
– Давление снизили?
– Да, потом телеграфировали, благодарили.
Вдруг в кабинет без предупреждения забежал Малышев.
– Евгений Александрович, не выгоняйте Урхо! У него сестра от дифтерии умерла!
– Здравствуйте, Андрей Германович. Рад, что вы принимаете мой кабинет за проходной двор. Не подскажете, сколько у нас штраф за нарушение дисциплины?
– Три рубля. Я заплачу, не жалко… – пробормотал доктор. – Случайно услышал. Я за сотрудника… Он же там…
– Вацлав Адамович, штраф за пьянку десять рублей?
– Именно так, – жизнерадостно воскликнул старший врач. Понял, гад, что ответственность за решение спихнуть получилось.
– С Пеккалы – пять. Половину спишем за помощь на вызове. Довольны, Андрей Германович?
Только вышли от меня Моровский с Малышевым, сразу Чириков зашел. Вот он дисциплину не нарушает, всегда аккуратно стучит, хотя я и предоставил ему право входить без доклада в любое время.
– Здравствуйте, Евгений Александрович. Рад видеть вас в добром здравии.
– Здравствуйте, Федор Ильич. Проходите. Что у вас?
– Текущие вопросы, ничего срочного. Я только хотел узнать, что делать с квартирой, которую занимала Виктория Августовна? Вы оставите ее за собой, или мы будем сдавать ее?
Глава 11
Газета «Новое время».
«Юморъ.
Врачебные совѣты.
1. Не слѣдуетъ спать на лѣвомъ боку: это стѣсняетъ сердце.
2. Нельзя спать на правомъ боку: это тяжело для печени.
3. Вредно спать на животѣ: это сдавливаетъ грудную клетку и мѣшаетъ правильному дыханiю легкихъ.
4. Слѣдуетъ избѣгать спать на спинѣ: это дурно отзывается на почкахъ и на центральной нервной системѣ.
5. Спать сидя – большая неосторожность: неестественное положенiе тѣла не даетъ настоящаго отдыха, часто даже утомляетъ.
Соблюдая эти пять совѣтовъ относительно сна, вы всегда будете здоровы тѣломъ и бодры духомъ».
Стоило мне услышать о том, что Вика меня бросила, тут-то меня и накрыло. Перед глазами упало красное забрало, я скрежетнул зубами. Руки сами зашарили по столу, натолкнулись на утренние газеты. Что за бред там пишут!
– А… Виктория, получается, съехала, никого не предупредив? – спросил я, чуть не дав петуха, но вовремя закашлялся.
Директор на меня удивленно посмотрел:
– А вы и не знали?
– Не знал!
Чириков наклонился ко мне, сочувствующим голосом произнес:
– На третий день после вашего отъезда. Вещи вывезла, но частично. Живет-с невенчанная с фотографом… – Директор вытащил из кармана платок, вытер лоб. – Да, да, с тем самым, что ее учил. По слухам, на Арбате квартиру снимают.
Ну да… Откуда все начинается, туда все и возвращается. Я даже не удивлюсь, если в доме у Марьи Сергеевны. Вот будет хохма.
– Что же вы так побледнели, Евгений Александрович? – Директор дотянулся до графина, налил мне стакан воды. – Скандала со вдовой опасаетесь?
– И опасаюсь! Вы забыли, сколько Елена Константиновна нам крови попила?
– Госпожа Талль и в правление «Русского медика» входит. – Чириков тяжело вздохнул. – Так что будем делать с жилплощадью? У нас уже очередь молодых врачей заселиться.
– Ни-чего! – по слогам, жестко ответил я. – Сначала мне надо переговорить с Викторией Августовной.
– Позвать ее?
– А она на работе?
– Пока да, – неопределенно ответил директор. – Но был уже разговор…
– Какой?
– Виктория Августовна хочет открыть свое фотоателье.
– Ах вот как… Зовите ее.
Чириков вроде как облегченно вздохнул. Ожидал более бурной реакции? Или переживал, что принес худую весть.
А как к этому относиться? С одной стороны, Вика в последнее время слишком часто смотрела на безымянный палец правой кисти, всё ей там чего-то не хватало. И черты характера любезной матушки нет-нет, да и просматривались. А с другой стороны, мне войны среди акционеров «Русского медика» не нужны. Пусть девица Талль устраивает личную жизнь, как ей хочется, я ей только добра пожелаю. Хотя с этим вольным художником… Сдается мне, будет он с нее деньги тянуть на высокое искусство без устали.
* * *
Разговор с Викой сложился трудно. Девушка сама пошла в атаку, начала упрекать меня в небрежении к ней.
– Я не собираюсь оставаться старой девой!
– Когда свадьба? Я что-то не вижу приглашения… – Сделал вид, что ищу на столе в документах.
– Ах ты… негодяй!
Вика резко развернулась, схватилась за ручку двери. Пришлось вскакивать, прыжками бросаться к ней, не давая выйти. С трудом, но оторвал руку от ручки, вернул за стол. Викторию всю колотило. Я налил ей воды, прямо как Чириков четверть часа назад мне. Начал успокаивать. Тихим, гипнотическим голосом просил не принимать больше скоропалительных решений. Что сделано, то сделано, но бросать медицину? При явном таланте к ней?
– Совершенно невозможно с тобой будет сталкиваться в коридоре, на обходе, – обреченно отвечала мне девушка, плача и стуча зубами по стакану с водой.
Опять порция «гипноза». Рассказал про свои планы насчет Питера, про назначение Моровского главврачом всей московской «богадельни». Вроде убедил.
И сразу после девушки вызвал к себе Жигана. Вот кто-кто, а хитрованец выглядел довольный жизнью. Костюм-тройка, лаковые штиблеты, подстриженная борода… Даже одеколоном приятным пахнет.
– Вызывали, Евгений Александрович? Доброго вам здоровьица.
Даже речь изменилась у Жигана.
– Слушай, а как тебя зовут по имени-отечеству? – поинтересовался я, опешив от нового облика безопасника.
– Титом крестили. А батю Кузьмой, значится.
– Вот что… Тит. Про Викторию Августовну слышал?
– Обитается, она, значит, на Арбате, в Обуховом переулке, рядом совсем, могу показать, – начал степенно излагать Жиган. – В квартире с фотографом лохматым, да крутился он здесь всё. Сказала, будут фотографическое ателье открывать…
– Следил за ней, что ли?
– Как можно, барин, – деланно удивился Жиган. – Я же ей вещи помогал перевозить! Она мне и полтину дала потом, за беспокойство, значит. А за лохматым этим присмотрел маленько. Но без вашего разрешения трогать его не стал. Тем более он помогает в лаборатории…
– Разузнай про ее любовника. Долги, внебрачные дети, что угодно.
– Может, красного петуха ему в ателье закинуть?
– Ни в коем случае! Мы чтим Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Уясни себе навсегда! – Тут я вспомнил про англичан, тяжело вздохнул. – Ну, почти чтим.
– Ага, понял… –
