— Если конкретнее?

— Да Бога ради! Саркисян уже несколько раз в узком кругу упоминал о том, что для начала он вспорет тебе живот, насладится криками, которые ты неизбежно станешь издавать, и только после выпьет всю ту кровь, что останется после этого в твоих венах. Сильно ты его разозлил, Максим, скажем прямо. Сначала на дне рождения при всех опозорил, после еще пару нолей к счету добавил своими визитами в его дом… И тут, что совсем скверно, я тебе помочь ничем не могу. Нет у меня оснований. Ты хоть и человек, конечно, но живешь не только по людским законам, потому, выходит, что Самвел в своем праве.

— Так я вроде защиты и не просил?

— Не просил, — согласился начальник отдела, — но я решил чуть предварить события. Ну, чтобы после без обид друг на друга все обошлось. Да, вот еще что. Отдельной строкой в счете Самвела к тебе прописан тот факт, что ты помог скрыться из Москвы его давней и недоброй приятельнице Маргарите. То ли кто-то из его пристяжи видел вас вместе в аэропорту, то ли рассказал ему про это кто.

— Да какая теперь разница, как узнал? — глянул я на Ровнина. — Важен факт того, что он захотел убить меня еще больше. Хотя, если честно, не вижу здесь ничего катастрофичного. Я Самвелу, выходит, столько задолжал, что лишняя претензия ничего не меняет. Вот только больше одного раза ему меня все равно не прикончить.

— Пока Марго не стала пригоршней пепла, Саркисян под свою руку на законных основаниях ее владения прибрать не может, — пояснил Ровнин. — И это его жу-у-утко бесит! Кстати, если не секрет — жива твоя приятельница? Или Урал оказался к ней не сильно милостив?

— Жива, — кивнул я. — Ну, насколько данное слово применимо к вурдалачке в принципе.

— Славно, — одобрил мои слова Олег Георгиевич. — При случае скажи ей, чтобы в Москву не совалась, нечего ей тут делать до той поры, пока с Самвелом ничего неприятного не случилось.

— А что, есть такая вероятность? — заинтересовался я.

— Все смертны, — равнодушно произнес сотрапезник. — Даже те, кто формально числится бессмертным. Но это тема для другого разговора, согласись?

Сдал ли меня Самвелу именно отдел? Не думаю. Они ребята хитровыдуманные, конечно, но и у них есть свой кодекс чести, через который ни один из сотрудников в жизни не переступит. Что до последних слов Ровнина, то тут двух вариантов быть не может, без всяких сомнений он дал мне понять — резвиться Саркисяну долго не дадут. Дождутся ребята с Сухаревки того момента, когда шустрый армянский вурдалак максимально проредит численность московских кровососов и возгордится собой без меры, да и прихлопнут его, ровно насосавшегося комара, одно пятно останется. Может, сами сподобятся это сделать, но, скорее всего, по обыкновению отдадут данную операцию на аутсорсинг, оставшись в тени. Не мне, разумеется, одиночки побеждают только в кино, подыщут кого-то посерьезнее и помощнее. Вернее, наверняка уже подыскали. Но при этом, не исключено, и мне уже отведено какое-то место в грядущей комбинации, что сейчас собеседник и дал мне понять. Может, живца, может, еще какое. Ну а я ведь и не против. Во-первых, с Самвелом мира уже точно ждать не приходится, он мой враг. А лучший враг какой? Тот, который стерт с лица Земли. Во-вторых, я сказал Марго, что ее проблемы теперь мои проблемы, и отказываться от своих слов не собираюсь.

— Однозначно, — кивнул я. — И мы можем вернуться к нему в любое удобное для вас время.

— Обязательно вернемся. — Одобрительный кивок дал понять, что моя позиция услышана и оценена. — Теперь по другим твоим проблемам. По поводу гулей можешь не переживать, они тебя больше не потревожат. Хотя нет, правильнее сказать вот так — в свете текущих событий не потревожат. А в целом, разумеется, возможны варианты. Ты парень шебутной, с шилом в заднице, может, тебя завтра на нижний уровень подземелий, что под Охотным рядом находится, занесет, а там этих жадных до людского мяса ребят всегда пруд пруди.

— Камень с плеч, — выдохнул я. — Не то чтобы они меня сильно пугали, но когда гулей сразу и много, то это вонюче и неприятно.

— Я тут общался с Джумой, — продолжил Ровнин. — Оказывается, один из ее приближенных пронюхал про слезу Рода и решил порадовать свою королеву эдакой диковинкой, при этом ее в известность не поставил. В результате дурачок был отправлен в тоннели метрополитена, откуда представители данного племени сроду не возвращались, ибо тот, кто обитает в тамошнем мраке, гулей на нюх не переносит.

— Речь о Хозяине метро? — уточнил я. — Он вроде не только гулей не жалует, а вообще всех.

— С остальными он может поиграть, как кошка с мышью, что, по сути, давая шанс выжить. А гулям никаких преференций не предоставляется, их сразу по рельсам размазывают. Они под его руку идти отказались в давнее время, такие обиды не прощаются и не забываются. Но каков идиот бывший советник Джумы, а? Это ж надо додуматься — подарить той, кто на поверхность веками не выбирается, артефакт, основанный на источнике света! Для нее это смертный приговор.

— Ладно, тут все ясно. А полуночники?

— Здесь интереснее. — Ровнин прикончил наконец круассан и вытер уголки рта салфеткой. — Имя нанимателя информатор мне не сообщил, но кое-какие вводные все же есть. Опуская ряд мелочей, — колдун, причем из старых и знающих. Причем наш, московский. Но кто точно — неизвестно. Хотя сколько их всего таких осталось-то, тех, кто еще чуть ли не царя-батюшку помнит? С десяток, не больше. Фома, Мирон, Пантелей, Митрич Лысый, Митрич Косматый, Севастьян…

— Антон, Илья, Прокоп и Матвей, — закончил за него я. — Ну и еще Семена Палыча я бы в список включил, он хоть и не такой уж аксакал, к веку не приблизился, но седьмой десяток разменял, причем не вчера.

— Палыч в блудняк не полезет, — поморщился Олег Георгиевич, — ему без надобности. На что ему рискованные забавы, коли он и так точно сыр в масле катается? Знаешь, сколько он за один сеанс омоложения со своих клиенток берет?

— Сколько?

—