— Давайте вы мне кольнете обезболивающего, и я пойду уже, — Ник произносит это нетерпеливо и с демонстративной бодростью, хотя, если честно, пойти он сейчас может только если пару шагов до местной койки, а там лечь и не шевелиться.

Выражение лица у медсестры становится еще более убийственным.

— А вы точно головой при падении не ударились? — елейным голоском уточняет это дивное создание. — Мужчина, у вас, очень вероятно, сломано ребро, а если и не сломано — то как минимум трещина точно есть, вам нужно на рентген и к травматологу. И госпитализация желательна.

Судя по выражению лица Ника, госпитализация как раз нежелательна. Теоретически, я бы и сама не хотела, чтобы так все вышло, но если уж так вышло — лучше бы он все-таки послушал врача.

— А у вас рентгена нет разве? — хмуро спрашивает Ник, передергивая голыми плечами.

Голыми.

Я задумчиво смотрю на покрытые ровным светлым загаром лопатки и ловлю себя на мысли, что медфетишистки из меня не выйдет.

Симпатичный мужчина, по характеру — вообще чудо из чудес, мышечный рельеф замечательный, проработанный, никаких тебе складочек, но…

На него не хочется залипать. Его хочется заставить принять горизонтальное положение тела и укрыть одеялом, до тех самых пор, пока врач не приедет.

Дело только в том, что он пострадавший?

Сколько денег я не пожалею на эту ставку?

— Ну, почему, есть у нас рентген, только он для лошадей. Вы, сударь, готовы изобразить из себя мерина или кобылу? — тон у этой дивной мадемуазель самый что ни на есть саркастичный.

В иной раз я, наверное, бы возмутилась таким хамством — но в этой ситуации я, пока еще безмолвно, на стороне медички. Серьезно — он уже бледный как немочь, еще чуть-чуть, и можно будет под покойника даже не оформлять. И надо же — на подвиги!

— Может, все-таки как-то можно обойтись? — Ник смотрит на меня укоризненно — явно уже понял, что поддержки от меня дожидаться не стоит.

— Мужчина, если вы не успокоитесь, я вам вкачу снотворного, и вас госпитализируют спящим, — жестко сообщает нам медсестра, убирая длинную прядь темных волос за ухо, — мне так можно, если пациент ведет себя безалаберно по отношению к своей жизни и здоровью.

Мне кажется, этой медсестре до чертиков нравится поддерживать этот дурацкий спор, тем более что в его исходе она не особо сомневается. По крайней мере, отвечает она с каким-то  садистским удовольствием, будто ей приятно обламывать надежды своих нерадивых пациентов.

Наверное, как всякая приличная девушка я сейчас должна ревновать? Или не должна?

Не, не хочется вообще. Эх!

Чем дальше, тем неутешительней становятся мои выводы.

— Живым снотворному не дамся, — Ник вздыхает невесело, а пальцы его накрывают мою ладонь, опущенную на колено.

И никаких лишних слов не надо. Все понятно и без них. Он капитулирует.

— Как же по-идиотски все вышло, — тихо шепчет Ник, прислоняясь к моему лбу своим, — думал убрать Ветрова, в итоге — должен убраться сам.

А Ветров — гад, как всегда выиграл. Ничем не рисковал и выиграл. Даже больше, чем было оговорено. По крайней мере, Нику с Маруськой наладить контакт уже не удастся.

А надо ли было?

— Езжай, — тихо произношу я, чуть опуская ресницы, чтобы не грузить его собственным огорчением — а еще, чтобы он не ощутил вдруг удачной возможности для поцелуя, к которому я сейчас не готова, — я соберу наши вещи и…

— Да брось, — Ник покачивает головой, — я оплатил коттедж до конца выходных, у тебя оплачено занятие для Маши. Завтра приедет Козырь, и ему нужен будет переводчик. Оставайтесь.

Это все, конечно, мило, и на самом деле поводы веские, но… как -то это все неловко…

Особенно с учетом тех мыслей, что я ловлю в своей голове весь этот день.

Пользоваться расположением мужчины, точно зная, что взаимностью ему не отвечаешь — это так по-стервозному.

— Если я налажал, то что ж вам, совсем выходные портить? — продолжает Ник, явно правильно истолковав мою растерянную его предложением физиономию. —  Отдыхайте. Тебе нужно выспаться. Жаль, что Ветров тут будет действовать тебе на нервы, но тут уж ничего не сделать. Я не представляю, что может заставить его свалить. Да и я сам от своей дочери бы не уехал, так что могу его понять.

— Ну, вот не надо Ветрова мерять по себе, — немножко устало возражаю я. Хотя…  Что-то в его словах отдается и у меня.

Исходя из аналогичных мыслей, я разрешала Ветрову встречи с Маруськой до суда в первый раз. И он вроде кажется искренним — с ней. Со мной — все та же сволочь, чей иск трактуется совершенно недвусмысленно.

— Ну, если бы не он, я бы мог ребрами и не отделаться, — Ник пожимает плечами, — по гроб жизни я ему, конечно, не задолжал, но все-таки благодарность имею…

— Ты хотел проиграть? — тихо спрашиваю я, просто потому, что потом уже и не знаю, как получится спросить. — Я видела, ты ослаблял поводья...

— Наблюдательная, — Ник фыркает, на этот раз уводя взгляд в сторону, — нет. Проиграть я не хотел. Хотел свести в ничью. Так, чтобы и твой сценарий не сработал, и чтоб самому ему не задолжать.

— А так разве можно? — удивленно уточняю я, припоминая практику современных скачек. И что-то я о ничьей там не слышала. А вот о том, сколько копий сломлено за пару лишних пикселей преимущества одной лошади, вырванных у другой — немало. Даже для моей исключительно поверхностной осведомленности в этой теме.

— Ну, если автоматический фотофиниш вышел из строя еще на прошлой неделе… — Ник тянет это достаточно красноречиво, чтобы я все поняла.

То-то он еще с инструктором разговаривал, небось, уточнял — не устранили ли неисправность.

— Ну ты и жук, Николай Андреевич, — я легонько пихаю его в плечо, боясь переборщить и лишний раз потревожить больную зону. Вот уж чего не ожидала от Ольшанского, так это вот такого.

— Ну, не все же Ярославу Олеговичу меня уделывать, как думаешь? — Ник хмыкает и болезненно морщится послевкусию этого смешка. Ребра его явно не желают, чтобы их таким образом беспокоили.

— Машину подали, — вклинивается в наш разговор нахальная медичка, — давайте, сударь, с вещами на выход, я вас провожу. И сопровожу, чтоб убедиться, что вы нашему водителю голову не задурили, что я вас из-за мелкой ссадинки в больницу гоняю.

Нет, это что-то с чем-то, даже попрощаться нормально не дают. Я еще даже не успела ни на что согласиться, принять решения, а мне уже всунули в пальцы колечко с двумя ключами.

— Ник… — я беспомощно наблюдаю, как мой кавалер с помощью медички натягивает снятую футболку, — может, все-таки…

— Отдыхай, — Ольшанский категорично покачивает головой, а потом встает со смотровой кушетки, опираясь на плечо медсестры, — я позвоню Козырю, сознаюсь, что выбыл на неопределенный срок. И извини, что я так бездарно спустил наши выходные. Не нужно было…