— А как же! И не только догадки. Знаю я их. Ребята Бугая.

— Бугая? — переспросил я.

— Да зачем тебе наши внутренние расклады?.. — начал было дядя, но потом вдруг почесал в затылке и передумал: — Хотя пригодится. Чтоб ты знал, кого вы с Серёгой порешили.

— Дядь Антон, это не мы! — Серёжа всплеснул руками.

— Да детали тут не имеют значения! На вас наехали? Наехали. Потом трупами оказались, так? Значит — вы. В общем, это люди Игорёши Бугая. Ждал я их на неделе, подготовился, как видите. Специально дверь открытой оставил — чтобы замок не выбивали, а то менять больно уж не хотелось…

В этот момент на плите закипел чайник.

— Серёжа, будьласка, залей заварку, а? — попросил Антон Семёнович, потом продолжил: — Значит, этот хмырь выдумал хитрую схему. По бартеру закупал туркменский газ, расплачивался продуктами, а у нас получал твёрдую валюту. Ущерб даже посчитать сложно. Сотни миллионов зелёненьких… сейчас вон, помощником президента устроился, по протекции, хотел новый контракт протолкнуть. До этого в Раде заседал. Дал в наш НИИ на экспертизу новый контракт, по газовым делам. Ну я и написал всё, как оно есть на самом деле. Скандал был — не передать! Ситуацию замять пытались. На меня другие серьёзные люди вышли, протекцию обещали. Бугай больно уж замахнулся, осадить его надо было бы. Фишташ, как я понял, похожую схему реализовал, только действовал куда аккуратнее, с умом. Так что за меня Лавочкин — старший вписался. Для понимания: за ним Фишташ стоит. В общем, мне всего-то неделю надо было продержаться, до разрешения ситуации…

Дядя взял заварочный чайник, куда Серёжа залил кипяток, побултыхал его, потом, подняв крышку, понюхал пар. Удовлетворённо кивнув, он разлил заварку по чашкам, потом добавил кипятку.

— Печеньки будете? — спросил он.

Серёжа сжал губы в нитку.

— Спасибо, — кивнул я, — не откажусь. Мы с самолёта не ели ничего.

— Так, а чего это я про печеньки-то? Может, борща навернуть? А, молодёжь? Потом нормально поесть будет негде.

— Спасибо, — кивнул я. — Да, поесть не мешало бы!

— Во! Здоровый подход! — одобрил Антон Семёнович. — Ну а ты, Серёг?

Серёжа немного позеленел и лишь отрицательно мотнул головой.

— Ну и зря. На военного же учишься, так? — уточил дядя. — Тут надо крепким быть. Как иначе-то врага бить будешь? — он подмигнул.

После этого он встал, прошёл к холодильнику, достал кастрюлю с борщом, шмат сала и склянку с горчицей.

Поставив борщ на огонь, он снова сел за стол.

— Так, значится, вы учитесь и служите вместе, так? — спросил дядя, глядя на меня. — Сдружились, значит? Это хорошо. Молодцы. В наше время важно иметь надёжных друзей.

Борщ оказался вкусным. Как и сало. Я с удовольствием поел впрок, чтобы надолго энергии хватило. Что-то мне подсказывало, что ночь не будет простой. Глядя на нас с дядей, даже Серёжа справился со своим желудком и немного поел.

После этого дядя посоветовал нам поспать, и я с удовольствием последовал его рекомендации, благо сытный борщ и сало этому очень способствовали. Серёжа глядел на меня с завистью, но, кажется, так и не сомкнул глаз, до двух часов по полуночи, когда дядя вошёл в комнату и сказал, что пора.

У Антона Семёновича была бежевая шестёрка. Мы бы точно ни за что не уложили бы оба трупа в багажник, если бы не упаковали их предварительно, следуя его указаниям. А так плотненько, но они поместились.

Вытаскивали тела по очереди. Больно уж тяжёлыми оказались боевики. Дядя попытался было сам поднять тюк с усатым, но потом сказал: «Не, спину жалко, ну его…»

Наши вещи пришлось сложить на заднем сиденье. Дядя настоял, чтобы их взять с собой. «Нельзя, чтобы на вас вышли. И потом, мы сюда не будем возвращаться, ещё пару недель минимум», — пояснил он.

На улице никого не было. Лишь вдалеке, там, где канал, виднелись отсветы костра, слышалась хриплая музыка и пьяные голоса.

Только сейчас я вспомнил, что вчера была суббота. Ну да, трудовой народ отдыхает, как может. Но хорошо хоть не возле жилых домов.

— Ты садись на переднее, рядом со мной, — сказал дядя, обращаясь ко мне, когда мы закрыли багажник. — А ты, Серёг, ложись сзади. Так, чтобы видно тебя снаружи не было, понял?

— Но зачем? — удивился Серёжа.

— Затем, чтобы за такси меня не приняли. Тогда точно могут тормознуть на посту, денег взять. А так Сашка вон, выглядит уверенно, решат, что по делам едем.

— Ясно, — вдохнул Серёжа, открывая заднюю дверцу и безропотно устраиваясь на полу.

Мы ехали через город. Вернулись на другой берег Днепра по тому же мосту, по которому мы днём проехали на такси. Будь я на месте Серёжиного дяди, то, наверное, попробовал бы объехать город. Но, в конце концов, ему как местному было виднее.

Несмотря на поздний час, машин на дорогах было довольно много. Город жил своей жизнью, люди отдыхали. В воздухе плыл запах шашлыков, слышались песни.

Я старался не думать о том, что будет, если нас остановят или, например, мы по чистой случайности попадём в какую-нибудь аварию.

Но вот мы выехали из Киева и двинулись не на север, как я думал было бы логично, а на запад. Появились указатели: Ирпень, Буча, Гостомель… я вздохнул и поёжился.

— Что такое, холодно? Форточку прикрой! — дядя впервые заговорил после начала поездки.

— Да нет, нормально, так… — неопределённо ответил я.

— Серёж, ты можешь сесть нормально. Посты проехали, — добавил Антон Семёнович, обращаясь к племяннику.

Серёжа со вздохом облегчения вылез из промежутка между сиденьями и начал разминать ноги.

— Гостомель… там ведь «Мрия» базируется, так? — сказал я, просто чтобы поддержать разговор. Напряжённое молчание начинало действовать мне на нервы.

— Так, — кивнул дядя. — Хороший самолёт. Но бестолковый, как говорят. Антоновцы его под грузовик приспособили, но вот какая фишка: у него нет второй рампы на хвосте, как у «Русланов». Грузить неудобно. А грузоподъёмность повыше, конечно, но не прям кардинально.

— Ну хоть так живёт, — ответил я.

— Это да. Хоть так…

— В «Антонове» нормальные мужики работают, — одобрительно кивнул дядя. — Не стремятся всё советское наследие разбазарить. А то ведь как сейчас получается? Те самые бонзы, которые в