Так родился бог – бог войны. Его создала концентрированная мощь воинства Кадингирры, жаждавшего лишь одного – жестокой, кровавой, бескомпромиссной победы. Войны. Разрушения. Неистовый дух, сотканный из ярости и воинского мастерства, боевого азарта, хаоса и непредсказуемости, воплотился в незримую сущность над полем битвы и сделал свой первый вдох, втянув в себя потоки окровавленного эфира. Он впитывал в себя волны знаний о мире, в котором оказался, он учился и осознавал, в первую очередь – себя самого.

Сердце, бешено колотившее в грудную клетку Хаммурапи, успело сделать лишь один удар, но для бога он слился в мириады лет, за которые он узнал все, что ему было нужно знать. О да, пройдут еще века и тысячи лет, пока он откроет все свои возможности и станет одним из сильнейших богов этого мира. Но на тот момент он понял главное – земля, что лежит перед ним, создана для войны.

Он предстал перед Хаммурапи иллюзорным призраком, но столь велика была его внутренняя сила, что царь мгновенно понял – кто перед ним. Владыка Кадингирры воодушевился и его аура вспыхнула багровой волной, накрывая воинов вокруг. Он ушел от копья, нанес рубящий удар левой рукой, увернулся в пируэте от вражеского клинка и полоснул врага снизу-вверх вторым клинком. А затем ввинтился меж двух щитов и оказался за спинами первого ряда оборонявшихся.

Внезапно рядом оказался Ниску, единственный, кто мог сравниться с Хаммурапи в воинском искусстве. Царь Кадингирры подивился – неужели они вдвоем разорвали строй воинов Малгиума? Но нет, с ними был Ишуку, пронзенный насквозь вражеским копьем он двигался впереди, сея хаос и разрушение. Третий по мастерству воин Кадингирры бился всем, что попадало ему под руку, и вел за собой карающую длань Хаммурапи.

Он вырвал копье из своего тела, переломил его о колено и поразил им двух вражеских воинов, одного – наконечником, другого – острием обломка. Затем выхватил клинок одного из них и метнул его во впередистоящего врага, пробив его грудную клетку навылет вместе с доспехом. Пока сраженный падал, Ишуку оказался рядом с ним и подхватил из ослабших рук длинный меч и короткий боевой нож. Мечом он начисто отсек голову ближайшему противнику, изогнулся, уходя от сабельного удара, и со смачным хрустом вогнал нож в подбородок следующего воина.

Он шел, убивая все на своем пути, а Хаммурапи и Ниску двигались за ним, десятками сражая не верящих своим глазам врагов. В образовавшийся пролом в стене малгиумских щитов втекло остальное войско и началось истребление.

Город был разорен и сожжен, а тех, кому удалось бежать, Хаммурапи запретил преследовать. Напротив, сказал владыка Кадингирры, пусть живут, пусть возвращаются, пусть отстраивают город заново. Тогда, спустя годы, он снова придет к ним, и снова оставит от Малгиума лишь пепел и оплавленный камень. И так будет повторяться до тех пор, пока однажды никто уже не посмеет вернуться на испепеленные руины.

Хаммурапи не сразу понял, кем стал Ишуку. Он вообще мало что понимал, пока не вонзил клинок в грудь Гунгунума, последнего из правителей Малгиума. Много позже, к вечеру, когда царь потягивал вино в компании Ниски, сидя в своем шатре за стенами догоравшего города, из которого все еще доносились предсмертные крики, Ишуку присоединился к ним, и нельзя было не обратить внимания на смертельную рану от копья в его груди.

– Я воздвигну тысячу храмов в твою честь! – воскликнул Хаммурапи, упав на одно колено перед могучим богом войны, когда тот соизволил пояснить свою суть. О том, что тело Ишуки больше не принадлежит ему, говорили глаза – не человеческие, то были два раскаленных рубина, что уронили в бездонную тьму воинствующего безумия. И его аура! Он буквально расплескивал вокруг себя ярость, что наполняла сердца жаждой битвы.

– О, не стоит, – сильным глубоким голосом рассмеялся бог. На теле Ишуки кроме раны в груди, унесшей жизнь славного воина, не было ни единой царапины. То есть его не коснулось вражеское оружие с той минуты, когда в тело, уже свободное от духа, вошел бог войны. Это поразило Хаммурапи, ведь он сам видел, как тот бился сразу с пятью и даже семью воинами Малгиума, а их при всем желании нельзя было назвать слабыми или трусливыми. Воистину – смертный не мог так сражаться.

– Ни к чему мне храмы, – продолжил бог войны, усаживаясь на толстые ковры, расстеленные по шатру. – Вся ойкумена – мой храм. Ибо нет на земле места, нетронутого войной. Нет на земле места, где люди не жаждут покорять и властвовать.

– Но как нам именовать тебя? – спросил Ниску. – Есть ли у тебя имя?

– Вы создали меня, – улыбнулось существо, чья мощь превосходила силу самой могучей армии в тысячи раз. – Будет справедливо, если вы дадите мне имя.

– Тогда все просто, – уверенно проговорил Хаммурапи. Он недолго думал над ответом. – Позволь называть тебя Эрра. На языке северного племени, из которого происходит мой род, это значит «разрушительный свет». Ибо таков ты – ослепителен в своем величии, и разрушителен в своей ипостаси.

– Эрра? – бог будто пробовал слово на вкус. Неоднозначное выражение лица сменилось заинтересованностью, а потом губы его искривились в хищной улыбке. – Эрра! Еще не было в ойкумене того, кто оказался бы достоин этого имени. Ибо до сего дня не было в ойкумене меня!

Он едва заметно склонил голову, глядя в глаза Хаммурапи, а затем сделал ему и Ниске знак подняться. Далее они беседовали как равные, так захотел бог войны. А потом тело Ишуку окончательно истекло кровью, и Эрра был вынужден вернуться в бесплотную форму. С тех пор он всегда сопровождал войско Кадингирры – порой в своем истинном обличии, но чаще – вселяясь в смертельно раненных воинов и сея вокруг хаос и разрушение.

Легенды о бойцах, что были сражены, но восстали, дабы с утроенной яростью биться за царя Кадингирры, быстро облетели ойкумену. И скоро они достигли ушей Шамши-Адада, владыки грозного Ашшура. Шамши-Адад поспешил предложить союз Кадингирре и Хаммурапи, отлично понимая, что Ашшур является на данный момент крупнейшим государством ойкумены, согласился, не в силах противостоять соблазну заполучить столь прославленного союзника.

Так началось возвышение Кадингирры. Воины Хаммурапи покоряли царство за царством, один за другим пали Мари, Эшнунна, Сузиана, Элам, Ларса. Хаммурапи, памятуя о