Шрифт:
Закладка:
Белиал опустился передо мной на колени. К тому моменту чернота из его взгляда исчезла, чего не скажешь о беспощадном выражении на лице, с которым он теперь изучал мои раны.
– Впредь тебе следует чуть лучше о себе заботиться, – с упреком посоветовал он, прежде чем приступить к осмотру моего виска. – Не всех твой острый язычок привлекает так же, как меня.
У меня открылся рот. Я так оторопела, что даже забыла воспротивиться его заботе.
– Считаешь, что я сама все это спровоцировала?!
Бел вздохнул, ничуть не смутившись моим язвительным тоном. Похоже, ему было неинтересно сейчас затевать со мной спор.
– Ну, какой-то спусковой механизм же должен быть, – равнодушно заметил он.
– Да, должен! – раздраженно воскликнула я. – В конце концов это обычное дело – наказывать рабов, пойманных без их ошейников.
Белиал опустил руки. Глаза у него слегка сузились, на щеках заходили желваки. Кажется, он в ярости, но по какому праву?
– Ты не сказала им, что это сделал я? – непонимающе спросил он.
Я избегала его взгляда:
– Нет.
Еще больше непонимания.
– Почему нет?
– Потому что… – начала я и замолчала. Все равно он не поймет причину. Я мало что имела, а большинство из того, у меня что было, в любом случае рано или поздно отнимали, однако мои воспоминания принадлежали мне – в том числе и моя гордость, и мои чувства. Этот момент в саду, когда Белиал сломал мой рабский ошейник, может, и послужил поводом к полученным ранам, но, невзирая ни на что, я не собиралась делиться им с Янусом, чтобы тот над ним насмехался. Как не собиралась и оправдываться перед Белиалом и его сопровождающими, каким бы детским ни казалось мое поведение или с каким бы ожиданием они на меня ни смотрели.
– Просто не люблю разговаривать, – отстраненно пробормотала я.
Очень медленно брови Бела поползли вверх.
– Да что ты говоришь.
И тут я внезапно почувствовала его силу. Не такую грубую и разрушительную, как раньше. Она ощущалась, скорее, как едва заметное дуновение. Белиал накрыл мою ладонь своей.
– Давай я исцелю твои раны…
– НЕТ! – я оттолкнула его и вскочила, чтобы между нами образовалось как можно большее расстояние. Страх заставил меня позабыть о боли. Ему нельзя меня лечить! Если он попробует, то довольно быстро сообразит, что мое тело не реагирует на демоническую магию. А потом сложит один плюс один, и мое прикрытие рухнет. – Всего-то пара-тройка синяков, – пролепетала я сквозь боль. – Само заживет.
Несколько мгновений праймус смотрел на меня так, будто я влепила ему пощечину. Затем помрачнел. Он кивнул на пол под моими ногами:
– Из синяков обычно не течет кровь.
Проследив за его взглядом, я вздрогнула. Белиал прав. Видимо, Мирабель несколько раз хлестнула настолько сильно, что кожа лопнула.
– Все не так плохо, как кажется, – солгала я, сражаясь со слезами отчаяния, которые подступали к глазам от боли. Я беспомощно указала в сторону ванной. – Можно мне просто пойти смыть кровь?
Естественно, Белиал буквально пронзал меня взглядом, и, естественно, я пробудила в нем подозрения, однако это все равно лучше, чем альтернатива. Так что я старалась выглядеть по возможности уверенно, пока он, наконец-то, не вздохнул и взмахом руки не дал мне разрешение. Хромая, я воспользовалась правом на побег и оставила за спиной опасно задумавшегося демона.
Косточки для Цербера
Я лежал с закрытыми глазами на мраморной скамье в саду, впитывая тепло солнечных лучей. Они немного помогали против тлеющего во мне негодования. Что за бред. В течение нескольких десятилетий я не предлагал людям исцелить их, не прося ничего взамен. Это было извинением. Предложением мира. Но Кассия отреагировала на него с таким ужасом, словно я хотел с ней расправиться. При иных обстоятельствах я бы списал все на очередной пунктик ее гордого сопротивления, если бы не чистейшая паника у нее на лице.
«Она стойко держится, – передала мне Грим по нашей ментальной связи. Вместе с тем я почувствовал, что германка покинула покои. – Дай ей чуть-чуть отдохнуть. А я пойду раздобуду что-нибудь, во что она сможет переодеться».
Великолепно, теперь еще и собственная отмеченная раздает мне указания. При том что мое терпение и так уже было на исходе, после того как я позволил Грим присмотреть за ней, вместо того чтобы просто положить конец этому сумасшествию и исцелить Кассию – в случае необходимости даже против ее воли. Едва девчонка вошла в ванную, от боли и перенапряжения ее вырвало, а потом она чуть не задохнулась от рыданий. И все это совершенно напрасно.
Что она вообще забыла в личных комнатах Януса? Пока я всеми силами пытался держать ее от него подальше, она топала прямо в лапы к этой свинье и его друзьям, лизавшим ему задницу. Моя ошибка, что не включил других праймусов в условия спора. Оставалось лишь надеяться, что урок, который я преподал Мирабель, окажется достаточно устрашающим. Если им в головы придет идея сделать Янусу одолжение и внушить что-то девчонке или убить ее, я мог раз и навсегда забыть о Мальте. А что еще хуже, мне придется преклонить колени перед Янусом. Такого не должно случиться. С этого момента я больше не спущу с Кассии глаз. Она обладала по-настоящему нездоровым талантом попадать в неприятности. Мне даже думать не хотелось, что бы произошло, если бы я не удивился ее долгому отсутствию.
По крайней мере теперь в моих покоях воцарилась тишина. Наверное, девушка уснула. Лучше бы так и было, потому что больше я не мог позволить себе проявлять снисхождение к состоянию Кассии и ее душевному самочувствию. Сегодня я ее пожалею, однако завтра к ней либо должны вернуться силы, либо пусть приведет мне очень вескую причину, почему не разрешила мне ее вылечить.
В таком ключе я некоторое время размышлял под почти вечерним солнцем, как вдруг изнутри начали доноситься странные звуки. Так как Грим предупреждала, что уходит, а Хиро по моему поручению собирал сведения о доверенных лицах Януса, издавать их мог только один человек. Я изумленно сел и действительно обнаружил, что Кассия опустилась на колени и вытирала с пола свою кровь.
Да разрази меня гром! Она еле держалась на ногах, но ползала по полу, чтобы выполнить работу, с которой я мог справиться одним щелчком пальцев. Как ей в голову вообще пришла такая дурацкая мысль? Меня охватило острое желание воспламенить тряпку, которой она убиралась, однако, вспомнив про увещевания Грим, я уговорил себя быть сдержаннее. Поэтому послал свою силу в покои и уничтожил кровь, воду, вино, осколки, сожженные простыни и вообще все, что могло побудить ее к любому другому занятию, кроме отдыха. А потом, довольный содеянным, лег обратно на скамью и продолжил принимать солнечные ванны.
