– Бля, – Зак едва не рычит от раздражения, – да че ты тупой-то такой? Ничего говорить не надо. Просто уясни, что мы с Лией встречаемся. Прими как факт и не задавай лишних вопросов.

– А вы правда встречаетесь? – опять удивляется Боря. Точно так же, как несколько минут назад, когда мы ему это первый раз сказали.

– Да, блядь!

– А разве можно встречаться со своим телохранителем?

У Зака такое лицо, как будто он сейчас или сам начнет биться головой об дерево, или стукнет об дерево Борю.

– Это шутка была, понимаешь? – бросаюсь я на помощь. – Мы вас просто разыграли.

– Ну ладно, – бормочет Боря недоверчиво и оглядывает меня с ног до головы. – Зак, а как ты с ней мутишь?.. Она же не рыжая.

– Влюбился, – рявкает он. – Просто влюбился. Ясно тебе?

– А, понял, – вдруг успокаивается Боря и облегченно улыбается. – Теперь понял. Так бы сразу и сказали.

В этот момент прямо на пешеходную зону вдруг выезжает какая-то длинная, сверкающая на солнце черная машина, тормозит около нас, распахивается дверь, и оттуда сначала появляются длинные, обтянутые кожаными штанами ноги на каблуках, а потом и сама Жанна.

И я практически слышу, как у бедного Бори падает на землю челюсть, потому что выглядит она ну очень эффектно. У нее абсолютно идеальная фигура – ничего лишнего: стройные ноги с округлыми бедрами, узкая талия и аккуратная грудь, красиво подчеркнутая шелковой рубашкой с расстегнутыми верхними пуговками и коротким твидовым пиджачком. Жанна встряхивает темными, глянцево блестящими волосами и улыбается сначала Заку, а потом и Боре.

– Привет, мальчики! Не опоздала?

Меня она подчеркнуто игнорирует, и я вдруг чувствую себя настолько никчемной и невзрачной, что готова сквозь землю провалиться. А я ведь сегодня постаралась одеться красиво и не так официально, как в колледж! Специально надела джинсы, а к ним объёмный пушистый свитер красивого голубого цвета. Он очень идет к моим глазам, а еще удачно скрадывает мою большую грудь. На учебу я бы его надевать не стала, а вот на свидание… ой, то есть на прогулку! – в самый раз. Я даже впервые накрасилась! Тайком взяла у мамы тушь и провела щеточкой по ресницам, которые сразу стали такими длинными и яркими, что я в первую минуту хотела все это стереть. Но потом рискнула оставить все как есть и была награждена заинтересованным взглядом Зака, который как-то так посмотрел на меня, открывая мне дверцу машины, что я поняла: ему нравится. Ему нравится то, что он видит.

А сейчас, рядом с шикарно выглядящей Жанной, я понимаю, насколько жалкими были мои попытки стать симпатичнее. Такой, как она – я не стану никогда. Даже стараться нет смысла.

– Привет, – Боря вьется рядом с Жанной и едва в рот ей не заглядывает. – Я Боря. Круто выглядишь!

– Я думала, сейчас только подростки красятся в зеленый, – презрительно роняет она, глядя на его крашеные волосы. – Во Франции так уже никто не ходит.

– А как ходят? – не отстает Боря, совершенно не обиженный. – Я готов для тебя перекраситься, мне не сложно!

– Говорил же, – бормочет Зак так тихо, что его слышу только я, – он тащится по таким стервам.

– А ты тоже? – вдруг вырывается у меня, и я тут же заливаюсь краской, сообразив, что только что ляпнула.

Но Зак почему-то задумывается, прищуривая свои зелёные глаза, а потом неожиданно приобнимает меня одной рукой за талию, притягивает близко к себе и интимно шепчет на ухо:

– Кажется, с недавнего времени у меня слабость к хорошим девочкам, солнце мое.

Меня от этих слов окатывает жаром с головы до ног, я беспомощно выдыхаю и чувствую, как внутри все тает, словно горячая карамель.

Я ему… нравлюсь?

Но в ту же секунду дергаю стоп-кран своего разыгравшегося воображения и яростно напоминаю сама себе: это всего лишь игра, Лия! Он просто талантливо играет, мы же обо всем договорились и вместе разыгрываем этот спектакль. Не надо принимать его слова за чистую монету.

– Хватит уже там шептаться, голубки, – недовольно говорит Жанна и надувает красивые губы. – Кажется, мне кто-то обещал показать город?

Зак независимо пожимает плечами.

– Ну пойдёмте.

Мы вчетвером неторопливо идём по центральной улице и, несмотря на не самую приятную компанию в виде красотки Жанны, я искренне наслаждаюсь этой прогулкой. Зак держит меня за руку, моей ладони в его руке очень уютно, и к тому же погода просто замечательная для конца марта: на улице очень тепло и безветренно, а закатное небо выглядит так живописно, что хочется схватиться за краски и начать его рисовать.

Да и не только небо, все вокруг очень красивое! И начинающие зеленеть деревья, и брусчатка мостовой, и вся вот эта атмосфера весны и радости. Мне кажется, что у нас замечательный центр: рядом со старинными зданиями, чуть облупившимися, но всё равно сохранившими в себе красоту прошлого, расположились современные уютные кафешки, а вдоль пешеходной улицы стоят милые скульптуры, которые я просто обожаю.

Но Жанне не нравится ничего.

– О господи, какое убожество, – говорит она в голос, совершенно не стесняясь, – неужели нельзя было хотя бы в центре подкрасить эти облупившиеся стены? А мусор? Он же прямо на дороге валяется, аж противно. Серьёзно? Статуя собаки? Отвратительная пошлость и безвкусица. А это что? Французское кафе? Стойте, я сфоткаю вывеску и отправлю друзьям в Париж. Нет, ну какие идиоты, вы только подумайте, сделать ошибку в простейшем слове! Блин, ну не знаете французский – не беритесь. Нет ну точно, провинция в чистом виде.

Я молчу, но у меня такое ощущение, как будто ко мне домой зашел человек в грязных ботинках и натоптал прямо посреди комнаты. Я понимаю, конечно, что наш город не идеален, но неужели в Париже все настолько круто, что Жанне неприятно даже просто ходить по нашему уютному, залитому тёплым весенним светом центру?

– Зак, – тянет она капризным голосом, – возьми мне кофе и круассан в той кафешке. Хочу сравнить,