Чем дальше, тем с большей нежностью она вспоминала уют дома Сина. Сейчас зимний сад, простые камины, высокие, но закрытые завесами теплого воздуха окна, мягкие ковры и горячая купальня казались кусочками другого мира. Здесь, посреди недружелюбной ночи, вдали от всех, кто мог бы помочь, девушка ощущала себя маленькой и одинокой, несмотря на магию, которую прятала как карту в рукаве и которая, по словам опекуна, всегда должна была являться ее опорой.

Хотелось в тепло. Если бы эти горы в доспехах не пустили ее в ближайшее время, она бы зажгла костер прямо тут, направляя, наплевав на последствия, и тогда ее, жуткую чужачку, точно объявили бы виновной во всех бедствиях, что обрушились на цветущий край.

«Я справлюсь».

Лаора трогательно положила руки на живот, как если бы прятала под плащом что-то очень ценное.

«Надеюсь, Арно не врал, что дядя любит и поддерживает его больше отца».

— Поймите, — зашептала она доверительно недрогнувшему стражу. — Это очень деликатное дело. Мы с племянником герцога Арно Лисаром… В прошлую луну… Я понесла. Все понимаю, это никому не придется кстати, и знаю, что здесь мне могут помочь… решить эту проблему. Мне очень страшно. Мне кажется, ребенок… ну, умеет то, что не могут обычные люди. Как маги. Понимаете?

Стражники переглянулись. Тот, что повыше, положил руку на рукоять меча, но в глазах его засветились понимание и даже сочувствие. Второй протянул Лаоре руку, и она с благодарностью ухватилась за огромное запястье, старательно перенося на него вес, как если бы ей было сложно идти.

— Арно… маркиз сказал, что если мне что-то понадобится, я могу прийти в Стратацит, — продолжала вдохновленно врать Лаора. — Что он меня устроит прачкой или кухаркой. Я на все согласна, только помогите мне, пожалуйста! Я так замерзла! Я тут умру… Вы же можете меня связать, если считаете нужным, заприте меня в темнице, если сомневаетесь, мне бы только поговорить с Арно. То есть маркизом. Прошу вас. Неужели у вас нет сестер или дочерей? Я больше не нужна родным, мне путь сюда или в петлю.

Вышло так жалобно, что Лаоре стало стыдно. Ложь претила ей, а уж такая грубая игра на чувствах — тем более. И сердце дрогнуло, когда один из стражников тяжело вздохнул:

— Я Мерв, — представился он. — А ты, бедняжка? Сколько тебе лет?

Лаора знала, что выглядит молодо — все касавшиеся магии люди почти не старели, — поэтому ответила:

— Двадцать три. Я Лара.

— Совсем девочка, — тихо сказал второй стражник, постарше. Его обрамленные морщинами губы дрогнули. — Бедная.

— Лара, — прогудел Мерв. — Я тебя проведу на кухню, там отогреешься. Но только мне придется тебе руки сковать. Пока герцог не скажет, что делать, так положено. Господин Марик повелел быть настороже. Магический холод, понимаешь? Яник, сбегай к герцогу, — обратился он к мальчику, до того прятавшемуся за уступом стены. Тот тут же подорвался с места и исчез в маленькой дверке сбоку от ворот.

— Потому мне и страшно, — добавила Лаора, протягивая запястья, на которых тут же защелкнулись тяжелые и очень холодные кандалы. — Ребенок делает всякое. Боюсь, кто из деревенских увидит, и тогда мне совсем конец. Клянусь, я совсем ни при чем! Мне бы только поговорить с маркизом Арно!

— Пойдем, — немного грубо, но тепло подтолкнул ее в спину стражник, придерживая дверцу. — Сейчас нам всем надо вместе держаться.

Вот такими Лаора помнила синеземельцев. Именно такими. Яд паники, так явственно травивший в деревне безымянных — простых людей, лишенных фамилий, — тут почти не ощущался. Мерв был словно частью дома. Лаора шла перед ним, иногда оглядываясь, а когда спотыкалась, мужчина поддерживал ее — аккуратно, будто она была его дочерью, а не незнакомкой.

Мерв. Это имя, как и имя Эраники, Лаора запомнила — что бы ни происходило дальше, она постарается отплатить за проявленную к ней доброту.

.

Здесь, за необъятными серыми стенами, тяжелыми, как земля под ними, Лаора вновь увидела грустное зрелище: деревья и кусты, раньше зеленые, теперь уныло повесили искореженную морозом посеревшую листву. Это придавало обычно уютным внутренним дворикам Стратацита грустный вид, будто природа плакала вместе с боящимися голода людьми.

И в маленьком прудике вода замерзла, а поверх нестойкого льда опали листья ивы, в темноте похожие на крупных насекомых.

Свет от прикрепленных к стенам факелов не дотягивался до пруда, но на дорожке плясали отсветы.

— Скоро тебе дадут горячего бульона, — успокаивал ее Мерв. — Отдохнешь немного. Герцог уже не спит, так что в кандалах ночь проводить не придется. Я замолвлю за тебя словечко.

— Спасибо, — тихо отозвалась Лаора, растирая ладони. — Я очень ценю, что вы мне помогаете, Мерв.

— По лицу деревенская, а говоришь как именитая, — хохотнул тот. — Ты б не строила из себя. Маркиз дважды, говорят, с девками все равно не… гуляет. — Стражник явно хотел выразиться грубее, но осекся. Он положил тяжелую ладонь Лаоре на плечо, останавливая: — Смотри, вот там леди Фриянка, жена герцога. Если к нам пойдет, кланяйся в ноги и лицо прячь, я скажу, что ты служанка, иначе она выставит тебя еще до разбирательств. А то правила такие, никого нынче не пускать.

Фриянку Петьер, сестру правителя Коричневых земель, Лаора знала не очень хорошо. Фриянка была сильной и рассудительной женщиной, вечно застегнутой на все пуговицы и блюдущей правила, тень правил и тень тени правил. Добрый и немного рассеянный герцог Марик рядом с ней казался ребенком, хоть и был почти вдвое старше. Лаоре нравилась эта пара: двое столь непохожих людей гармонично уравновешивали друг друга.

Сейчас женщина стояла на внешней лестнице одного из донжонов, и ни Мерв, ни Лаора ее не интересовали: рядом с ней старательно балансировал на деревянных перилах ее пятилетний сын Вардо. Внизу, под наследником синей семьи, стоял пожилой, но очень крепкий слуга. Он сосредоточенно смотрел наверх, готовый ловить непоседу, если тот все-таки не удержится.

— Леди Фриянка! —