– Давай лучше вот это. Оно для любого праздника подходящее. Повторяй за мой! – Велел дед и начал декламировать. – Мы в родном колхозе нашем дружно, весело живём: вместе сеем, вместе пашем, вместе песенку поём... Ну, что молчишь?

– Это какое-то глупое стихотворение, – сказал я. – Зачем мне про колхоз? Я ж вообще-то в городе живу.

– «Глупое!» Ишь! – Сказал дед. – Где ты вообще нахватался таких суждений? По телевизору, что ли? Ты кого попало-то не слушай, молодёжь сейчас пошла недалёкая, хоть и самонадеянная! А стихотворение это, чтоб ты знал, самое лучшее! Оно на любой праздник подойдёт: хоть на 7-е ноября, хоть на 1-е мая, хоть на 9-е... Да и на 23-е февраля даже можно! Универсальная вещь! Оно тебе и в школе пригодится! Когда станешь октябрёнком, блеснёшь на каком-нибудь мероприятии!

Деваться было некуда, и я несколько раз повторил идиотские строки за дедом, делая вид, что на самом деле учу их, но вскоре заметил, что вправду уже запомнил. Тот, тем временем, пустился в рассуждения, как весело будет, когда я заделаюсь октябрёнком: принялся рассказывать об этой организации, а потом загорелся идеей заранее заставить меня выучить октябрятскую клятву.

– А то бабка говорит, ты вундеркинд! Вот и посмотрим... Может, раз так, тебя сразу во второй класс переведут, а то и в третий! Значит, надо быть готовым сразу стать и пионером! Ты готов?

– Нет, – отозвался я вопреки ожидаемому ответу. – Пионером быть я маленький ещё.

– Эх ты! – Дед усмехнулся. – Да разве вундеркинды так рассуждают? В общем, ладно, не дрейфь, подготовим тебя к октябрятам, и к пионерии... И к телевидению подготовим, чтобы бы там что-нибудь политически ошибочное не ляпнул. А то смотришь «Взгляд», небось, с родителями да набираешься там всякой белиберды!

После этого дед принялся читать мне какую-то политическую лекцию вроде тех, что я уже несколько раз слушал в детсаду и успел научиться, как и все, не воспринимать всерьёз.

– Ты там всяким «Взглядам»-то не верь, – повторял дед. – Это всё ненадолго. Вон, «Прожектор перестройки» уже прикрыли. Скоро и остальное прикроют. Коммунисты вернут всё как было, а кооператоров пересажают. Они будут плакать, а мы с тобой будем сидеть да посмеиваться – потому что всё заранее понимали!

– Откуда ты знаешь?

– Да знаю уж! Я живу подольше некоторых! Смотрю вокруг, читаю, анализирую! Понимаю, что от силы пара лет – и всё закончится... Кстати, если телевизионщики будут у тебя спрашивать про будущее страны, то ты так им и отвечай. Смотри, глупость какую не ляпни!

– Хорошо, – ответил я. – Не ляпну.

И вдруг страшно захотел рассказать деду, как всё будет на самом деле. К чему были все эти ухищрения с объявлением, все эти лялечные интриги, все эти бесплодные раздумья о покупке биткоина?.. До приглашения купить машину оставалось два-три месяца. Конечно, если папа на самом деле устроится в кооператив, это будет большое подспорье, но мало ли что... Лучшее, что я могу сделать для деда и его будущего автомобиля это сказать правду. Пусть покрутится эти два месяца, в долг возьмёт всё-таки, счётчиками Гейгера побарыжит вместе со своим другом!.. А то прямо видеть не могу, как он пребывает в плену заблуждений!

– Про страну мне, кстати, вещий сон недавно был, – заметил я.

– Да ну? И что там?

– Да вот снилось мне, как будто скоро деньги обесценятся...

– Что значит «обесценятся»? – Не понял дед. – Что, всё бесплатно станет? Коммунизм наступит, что ли, в смысле?

– Нет, как раз наоборот. Всё станет дорого. И кто что накопил, на эти деньги ничего купить не смогут. Булка хлеба будет тысячу рублей, а машина... – Я подумал о том, что надо не забывать притворяться ребёнком. – А машина тыщу миллионов!

– Ну-ну, – сказал дед. – А ещё что там было?

Звучала эта фраза недоверчиво, но я решил сделать вид, что не замечаю его иронии, и продемонстрировать уверенность, продолжая стоять на своём.

– А ещё настал капитализм. Союз распался. Все республики стали отдельно и...

– Ты, что, с ума сошёл?! – Заорал дед так неожиданно, что я вздрогнул и отшатнулся.

Несколько прохожих повернулись в нашу сторону и пронаблюдали, как дед залепил мне по заднице. Было неприятно, но болоньевый костюм смягчил удар.

– Никогда не смой такое говорить! – Продолжил дед. – Не дай бог, услышат люди, так проблем не оберёшься! Особенно в садике! Слышал?! Ты болтал такое в садике? Ну! Отвечай! А то снова получишь!

– Не болтал, – буркнул я.

– Вот и впредь не болтай! Ишь, удумал... Совсем уж... Позорище... Где ты такое услышал?! Скажи честно: родители слушают по ночам какие-то голоса про радио?! Это там было, да?!

– Ничего они не слушают. Мне сон был, говорю же.

Дед, конечно, не поверил. Вскоре в наказание за антисоветские речи он повёл мне домой, не дав ни на качелях покататься, ни ещё раз испытать удачу с просьбой слазить в деревянный детский домик. Всю дорогу обратно дед не прекращал скандалить. Я шёл молча и лишь тихо ненавидел свой детский облик. Честно говоря, очень хотелось подойти к деду на равных, взять за шиворот, ответить оплеухой на шлепок и проговорить: «Для тебя же бестолкового стараюсь, остолоп ты краснопузый!». Но