Куропаткин приподнялся в седле, посмотрел на идущие вперед к фронту ротные колонны сибиряков, в китайских фуфайках с пришитыми погонами. Если бы их сейчас увидели столичные генералы, то пришли бы в ужас от их внешнего вида. Вот только деваться было некуда — привычное обмундирование, шинели и сапоги, приходили в негодность куда быстрее, чем их доставляли из России. Так что приходилось задействовать местные ресурсы — китайцы наловчились даже красить их в защитный цвет. Фуфайки оказались весьма востребованными — плотно набитые ватой и волосом, простеганные, они неплохо держали удар комьев земли и мелких камней от разрывов, спасая солдат от опасных травм. Через шинель часто ломало ребра попаданием камня, а вот фуфайка спасала, хотя оставались кровоподтеки и синяки. Да и местная обувь выручала, была легче и удобней сапог, и главное намного дешевле их, хоть каждый месяц меняй.

Да и белые гимнастерки здешние умельцы наловчились перекрашивать, вот только защитный цвет у кустарей имел множество оттенков даже среди нижних чинов одной отдельно взятой роты. Только черного цвета шароварам красителя не подобрали — поучалось такое удивительное разноцветье, что Куропаткин приказал оставлять их без покраски до полного износа. А еще на головах стрелков он увидел привычные папахи, лишь изредка попадались железные «колпаки» и «тазики». Ценность каски уже оценили все, вот только во флотских мастерских их изготавливали в неделю сотню-другую, а нужны были для армии многие тысячи. Из России их только к зиме начнут поставлять, уже по образцу, и стальные.

— Николай Петрович, а ведь полевых кухонь у японцев нет, только следы кострищ или наскоро сложенных из глины и камней очагов. Хм, интересно было бы взглянуть на отхожие места.

— Да нет их у них, гадят, где приспичит. А кухонь действительно нет, рис варят в котлах на полувзвод сразу. Лопают с ним маринады всякие из водорослей с уксусом, рыбу сырую любят, нехристи. Оттого животами страдают и мрут — наши врачи многих осмотрели. Потери у них от болезней втрое больше от наших, особенно нутром страдают, еда непригодная. Да и воду порой сырую пьют, за что мы нижних чинов наказываем.

— Это хорошо, что такие порядки у них царят, санитарные потери большие. Но учатся они быстро, собственными кухнями обзаведутся.

— Уже появились, на основе наших образцов. Опыт быстро перенимают, и не скажешь, что обезьяны — сплошь грамотные.

— Потому нам победа настоятельно необходима, Николай Петрович. Слишком опасный враг эти японцы, им укорот надо дать такой, чтобы больше угрозу не представляли. А это что там за люди?

— Команды из нестроевых, специально отправляют на сбор оружия, боеприпасов и шанцевого инструмента. У японцев кирка и лопата чуть ли не у каждого нижнего чина есть, окапываются быстро — боятся под шрапнель попасть, тоже ведь люди и им жить охота. Наши сибиряки все живо приспосабливают к делу, самим лопаты нужны.

— Это правильно, только указание дайте даже испорченное оружие собирать, особенно горные пушки и пулеметы — нам все пригодится. Да. а как местные жители на нашу войну с японцами смотрят?

— Поначалу за врагов нас принимали, не помогали. Теперь ненавидят японцев — те жестоки к корейцам, обирают их, порой казнят — мечами головы рубят. Потому многие нам помогают, шпионят или носильщиками — за все им серебром и золотом платим, ассигнациями не расплачиваемся. Но деньги не в ходу, просят хлеба али кукурузы — голодно тут у них.

— Дадим, пока местных ресурсов в Маньчжурии хватает. Но если численность нашей армии за полмиллиона едоков перевалит, то и у нас перебои с продовольствием и фуражом пойдут. Но до этого пока далеко — да и собственными силами должны справиться. Только энергично наступайте, не теряйте времени понапрасну — никаких дневок. Нужно до Пхеньяна добраться как можно быстрее, к тому же там адмиралы десант высадят!

Генерал Линевич только кивнул в ответ, тяжело вздохнул, старик ведь совсем — недаром его за глаза «папашей» именуют. Но толковый, и главное решительно настроен — сам рвется в бой.

— Не давайте японцам передышки, старайтесь обходить все время. Если успеют закрепиться, то позиции прогрызать придется, а это лишние потери, которые нам не нужны — пополнения не так часто приходят, как хотелось бы. И учтите — в декабре Байкал встанет, и мы можем рассчитывать только на то, что успеют доставить по Транссибу. Японцы сейчас в сражение потихоньку еще две армии ввести смогут — дивизий десять-двенадцать совокупной силой. У нас чуть больше войск сейчас, но потери ослабят состав.

Куропаткин еще раз посмотрел на колонны пехоты, прислушался к гремящей далеко впереди канонаде — бои шли уже пять дней, армия Линевича продвинулась вперед всего на сорок верст. Зато у Каульбарса дела шли куда лучше — японцы отходили сами, выставляя заслоны, дравшиеся с отчаянием обреченных. Но сибиряки им не уступали в решимости, наступление придавало силы, ведь солдаты видели поверженных врагов…

Белые гимнастерки, черные шаровары — контрастный цвет, видимый издали. Но офицер понимающий — если не выкосить перед позициями пшеницу или гаолян, то к ним противник может подойти вплотную, особенно в сумерках, что ни раз случалось…

Глава 18

— Растаскивают они нас, Евгений Иванович, ибо ничего другого им не остается. Не ожидал, что они пойдут на захват Сахалина и Камчатки, но решили моментом воспользоваться, раз ВОК в Дальний перешел.

— А может специально момент поджидали, пока я отряд Фелькерзама встречал. И решили за обстрел Формозы отплатить.

— Все может быть, гамбит мы им, а они нам устроили — когда шахматисты жертвуют чем-то, чтобы время выиграть.

Куропаткин был серьезно озадачен, к нему в ставку прибыл на «Новике» сам наместник с начальником штаба. В устье реки Ялу крейсер заходить не стал, адмиралы добрались на небольшом пароходе, одном из десятка, что привозили к пристани разные грузы, а потом последовали вверх по реке на катере. Принимал он гостей в фанзе, где отдыхал, но уже по-европейски обставленной походной мебелью. Хотя штаб разместился на пароходе, в более комфортабельных условиях, и даже с электричеством.

Привезенные новости удручали, хотя и не