Сегодня я проснулась в холодном поту и виной этому было совсем не лето. Это был сон. Необъяснимый, странный, короткий. Я никогда раньше не видела таких реалистичных. Будто бы сама побывала там, рядом с Максимом. Какие-то люди, они теплые, живые, бегают переживают, приводят других — холодных, безымоциональных. Они спокойны, знают что делают, но несмотря на их облик от них нет угрозы, они помогают ему. Они не замечают меня, будто меня и нет рядом, словно я призрак. Только он знает о моем присутствии, только Максим. Мне кажется, что это все не спроста и это вовсе не сон. Это то место, которое описывал Максим в своем дневнике. Странные люди, потрескавшиеся бесконечная серость, а ещё этот вид из окна… Я пыталась разглядеть хоть что-то в окне, но видела лишь тьму и силуэты руин, ещё этот воздух — тяжёлый, густой, с привкусом металла. Ошибки быть не может, я нашла его и он жив, но почему меня никто не видел? Он ведь писал, что с ними можно входить в контакт, но видимо не мне. Может ещё не время? Я подожду, я умею ждать. Нужно просто запастись терпением. Нужно закрыть глаза и снова уснуть. Вдруг получится снова оказаться там, рядом с ним.

Естественно, уснуть у меня не получалось. Та волна переживаний, которую породил необычный сон была словно уколом адреналина. Глаза на выкате, сердце колотиться и эта нестерпимая боль в голове. Попробовала выпить несколько таблеток — итог нулевой. Ни сна, ни отсутствия боли, ничего.

Всю ночь провела как на иголках. Постель неудобная, одеяло колючее, тело горело так, что даже холодный воздух кондиционера не мог сгладить ужасов моего состояния. Снова заснуть смогла лишь успокоившись, под утро. Да и то был не сон, а, как мне кажется, потеря сознания от переизбытка эмоций, мозг просто не выдержал и отправился на принудительную перезагрузку.

Проспала всего пару часов, встала из кровати совершенно разбитой, будто и не ложилась вовсе. Первым делом полезла в душ смыть с себя всю прошедшую ночь. Особенно хотелось смыть с себя частички сна. Особенно этого грязного, тяжёлого воздуха. Мне все время казалось, что он впитался в меня, запачкав даже изнутри. После душа стало реально легче, по крайней мере физически. Морально же я была просто истощена. Нет, это не истощение — это полное опустошение.

Очень хотелось пить. Поставила чайник и уставилась в окно. Мир за ним сегодня казался излишне ярким, не естественным, чужим, словно все должно быть другим, ещё этот сон… Он никак не выходил из головы, оставляя желание снова туда вернуться и снова увидеть его, поддержать. Ему ведь наверняка сейчас плохо, мне кажется, что я даже чувствую это…

В какой-то момент я почувствовала на своих плечах чьи-то теплые руки. Тело радостно встрепенулось и почему-то ожило в ожидании поцелуя, но это был не Максим, а мама… Ну да, откуда ему здесь взяться?

— Доброе утро, доченька, — нежно прошептала она. — Ранком ты сегодня. Обычно и к обеду не добудишься тебя, а тут…

— Просто очень душно, мам, — перебила я. — Прям аж задыхаюсь. Какое-то тяжёлое утро.

— Плохой сон?

Я промолчала. Рассказывать об этом мне сейчас не хотелось.

— Будешь чай, дочь? — я лишь кивнула. — К нам, кстати, тетя Люся с Димой на следующей неделе заедут, погостят пару дней. Ты ведь не против? Он военное училище только закончил. Большой, крепкий, сильный. Покажешь ему город, отвлечься немного, может подружитесь.

Я снова промолчала, новость так себе. Он мне никогда не нравился. Напыщенный и излишне самоуверенный.

— Ты очень пугаешь меня в последнее время. Плохо спишь, мало ешь, бледная и не разговорчивая какая-то, а ещё грустная все время.

Услышав маму, который раз задаю себе один и тот же вопрос: «ну неужели непонятны причины моего состояния?» — тут же белыми нитками все шито.

— А у меня что есть повод для радости, мам? Максим пропал, Анька вместо поддержки укатила к бабушке. Даже не звонит, зараза такая. Ещё жарища эта проклятая…

— Его найдут. Твой папа ищет. Он весь отдел на уши поставил. Обязательно найдут.

— Это папа тебе сказал? Он будет в первых рядах кто его искать не станет — он же терпеть его не может! Он вечно мне сынков своих друзей сватает. Кому угодно готов меня отдать только не Максиму, — слезы обиды предательски покатились из глаз. — А это мой выбор! Это мой Максим! И Диму своего засуньте куда подальше! Я на время их приезда свалю к бабушке, а вы тут развлекайтесь.

Выбежав из кухни влетела к себе в комнату, защелкнула дверь и завалилась на кровать. Следующие пару часов я провела практически в беспамятстве. Помню только тихий голос мамы по ту сторону двери. Она что-то рассказывала, видимо, успокаивала меня, но я этого не хотела слушать и потому, накрыв голову подушкой, просто без слов выплескивала все свои эмоции в простыню. Не хотелось ни слушать, ни говорить. Да и смысл разговаривать с человеком, который тебя не может или не хочет понять?

Когда моя истерика закончилась я не чувствовала ничего кроме головной боли и желания прекратить свои муки раз и навсегда. Подойдя к окну я распахнула его настежь. Горячие потоки воздуха начали пронизывать все тело чуть ли не насквозь, а оставшиеся слезы высохли, мгновенно испарившись с бледной кожи. Я залезла на подоконник и расставила руки на встречу ветру. Всего один шаг и это закончится, закончится навсегда. Не будет ни боли, ни чужих правил, ни чужого мнения, не будет никого. Лишь одно меня останавливало… Если он найдется, а меня уже нет, то что тогда? Меня уже нельзя будет вернуть, найти или воскресить, а значит он будет страдать и виня себя за мою смерть. А я не хочу, чтобы он страдал из-за меня.

— Не сегодня, — сказала я шепотом чуждому для меня миру. — Не сегодня…

Усевшись на окне, сжавшись в комочек и обхватив ноги руками я просто сидела и смотрела вдаль. Палящее солнце, будто сжалившись надо мной, укрылось густыми, темными облаками, такими же большими и тяжёлыми как невидимый груз на душе. Одна из тучек отделилась от остальных и грустно отстранилась от всех. Она