или отношения между высшей и низшей фигурой: унижение и оскорбление одного человека другим; применение волевого давления одним человеком и подчинение этому давлению другого — или, по крайней мере, фантазии о таких отношениях. Заинтересованность в подобных отношениях в какой-то мере присуща всем видам ригидной личности.

В психоанализе была давно установлена клиническая связь между садизмом и разными чертами и симптомами ригидного характера — или анального характера, — в особенности между отдельными чертами навязчивости и симптомами одержимости[56]. Эта клиническая связь породила концепцию особой анальной садистской стадии развития, которой присущи агрессивные (садистские) склонности и импульсы, свойственные развитию контроля за деятельностью кишечника и стадии активизации анального эротического влечения. Данная концепция предлагала объяснение, в соответствии с которым некоторые черты и симптомы как навязчивости, так и одержимости следовало считать защитными реактивными образованиями от садистских импульсов, а в общем — таким же защитным образованием следовало считать и навязчивую добросовестность. В дальнейшем в агрессивной преднамеренности садизма или в утверждении его власти через унижение его жертвы совсем нетрудно увидеть цели и способы их достижения, которые могут иметь своим источником импульсы, присущие анальной садистской стадии. Тем не менее остается факт: идентификация актуального состояния с историческим источником -или, что особенно важно, идентификация патологии автономии с некоторыми ее рудиментарными предвестниками — упрощает и искажает картину этого актуального состояния. Просто основа, на которой строятся сложные цели и формы садизма, оказывается очень узкой, а еще уже — у мазохизма. К ней невозможно свести такие импульсы и тем более объяснить их с ее помощью; такое поведение — следствие общей психодинамической структуры.

САДИЗМ

Как я уже говорил, цели садизма заключаются не только в том, чтобы заставить жертву страдать, а особенно в том, чтобы ее оскорбить и унизить, заставить ее почувствовать себя бессильной и беспомощной, «поставить ее на место» или показать ей, «кто в доме хозяин». В самом легком случае садист хочет заставить свою жертву почувствовать себя ничтожной и нелепой; в самом серьезном случае — учинить над человеком такое насилие, чтобы растоптать его самоуважение, сломать его волю и заставить его покориться. Таковы его особые агрессивные цели, которые совсем не похожи на деструктивность, как полагает Фромм[57]. Для Фромма (который видоизменяет фрейдовское понятие анального характера, называя его «накопительным характером», и отрицает его зависимость от инстинктивного развития) сущность садизма — это «страсть к обретению полного и неограниченного контроля над другим человеком»[58]. Ощущение такого контроля или управления — это ощущение власти; она превращает «бессилие в ощущение всемогущества»[59]. По мнению Фромма, такая «психологическая ориентация» проявляется и как «авторитарная личность», то есть такой человек выше всего ставит силу и власть, ненавидит слабость и беспомощность, подавляет тех, кто находится ниже него и ему подчиняется, и хочет «слиться» с теми, кто сильнее его[60].

Этот взгляд объясняет многие аспекты садизма. Например, важно, что садистская личность регулярно выбирает себе жертву среди своих подчиненных, относительно беспомощных людей, которыми она может управлять. Вполне правдоподобно, что такая заинтересованность в управлении или в «дисциплине» другого человека — это в каком-то виде распространение вовне заинтересованности ригидного характера в самоуправлении и самодисциплине и что таким образом он укрепляет и усиливает ощущение своего авторитета, силы и воли. Каждый, кто имел дело с ригидной личностью, очень хорошо знает, что ее непреклонная и дисциплинированная целеустремленность часто заставляет склоняться перед ней окружающих. Можно сказать, что точка, в которой такое намерение заставить других согнуться превращается в заинтересованность в том, чтобы другие согнулись, является граничной при переходе от упрямства к садизму, а клинический опыт говорит о том, что такой переход — обычное явление, которое легко совершается. Вместе с тем между этими двумя установками есть важные различия, которые расплываются при попытке соединить их в одну. Есть аспекты садизма, жестокости, которые, на мой взгляд, вряд ли возможно правдоподобно объяснить любой степенью заинтересованности и даже стремления одного человека управлять другим. Агрессивная удовлетворенность -удовлетворение именно страданиями другого, может быть, даже ненавистного человека, — это существенная и неотъемлемая часть садизма.

Я уже ссылался на то, что мишенью для садистской личности становится относительно беспомощный, а главное — подчиненный ей человек, которого садист считает слабым или себе подвластным. Садизм можно увидеть в поведении сержанта в отношении к новобранцу, в отношении начальника к подчиненным, в отношении мужа к жене, в отношении взрослого к ребенку. Даже в некоторых совершенно исключительных случаях, как, например, в проявлении садистской жестокости детей к учителю жертвой может стать тот учитель, который кажется более беспомощным и более слабым по сравнению с другими учителями. Это не просто вопрос безопасности или доступности таких мишеней для садиста; эти люди возбуждают садистский интерес. Иначе говоря, сущность садизма заключается в том, чтобы причинить страдания относительно беспомощному или «подвластному» человеку, а также продлить мучения уже страдающего человека. Агрессия по отношению к человеку, который может себя защитить, — это, по мнению Фромма, совершенно иной феномен, который отражает совершенно иные побуждения и интересы[61]. Установка, порождающая садизм, — это установка соперничества более сильного с более слабым. По существу, садизм — это специфическое выражение такого соперничества.

В свете психологии ригидного характера совсем нетрудно понять существование таких установок и отношений. Ригидные личности ко всему всегда подходят с собственной меркой, и многие из них живут с осознанием самомнения, своих выдающихся успехов и достижений, статуса и авторитета, своего членства в какой-нибудь партии, группе, клубе или принадлежности к какой-нибудь особой и престижной группе или категории. В таком виде осознания уровня своей «кондиционности» и озабоченности ее измерением всегда содержится сравнение с «кондиционностью» других и осознание того, какие люди находятся выше, а какие ниже относительно этого уровня, а также того, что, например, люди более низкого социального статуса или менее успешные относятся к более низкой «кондиции». Чрезмерное уважение к одним людям сочетается с презрительным отношением к другим. Иногда это презрение выражено в сравнительно мягкой форме или, по крайней мере, остается относительно незаметным, как, например, установка покровительства, которая при данной психологическои декорации присуща многим «сильным» мужчинам по отношению к женщинам.

Вместе с тем, иногда бывает, что ригидная личность обладает некой реальной властью вне рамок осознания высшего и низшего статуса, и тогда она становится поборником строгой дисциплины. Такому человеку присуще завышенное ощущение его личной власти, а значит, он является авторитарным и догматичным. Вполне возможно, что его нормы и общая тенденция его установок консервативны и вполне приемлемы, ибо они во многом основаны на