Неврозов хмыкнул и кивнул, одобряя.

— Это будет интересно и мне, Дмитрий.

Подойдя к Тимофею и похлопав его по плечу, я подошёл к одному из клинков. Рукоять из кожи чёрного аспида, достаточно удобна и хорошо ляжет в руку. Навершие в виде головы совы, как знак рода Неврозовых. Гарда в виде змеи, свернувшейся клубком. Этот меч, а скорее рапира, подходил больше дуэлянту, чем воину. Хорошее оружие, а душа внутри него… Багровый Василиск. Хрен знает, как Неврозовы добыли его, но мастер, что выковал эту рапиру, достоин уважения.

Нет, не подойдёт.

Следующим стал массивный палаш, своим стилем и дикостью больше принадлежавший Персидской Империи, чем Российской. Судя по всему, добыт в сражении, но не был перекован, а душу просто подчинили. Песчаный Сангон… Ящерица, которая способна укреплять собственное тело из камня и песка. Такую только в Чёрном и Радужном Разломах встретить можно, а то и в Эпицентре.

Тоже мимо.

Третий клинок больше походил на короткий колющий гладиус. Обоюдоострое лезвие с письменами, золотистые рукоять с гардой и навершием. Хороший меч, достойный, а душа Пегаса — это вообще что-то с чем-то. Будь мы с Неврозовыми врагами, то этот клинок стал бы хорошей добычей. Пегасы славились своим непокорным нравом, силой и мудростью. Подчинить, а тем более заслужить уважение таких созданий практически нереально. Впрочем, что невозможно для обычного человека, осуществимо для Охотника. Брат Ормар однажды спас Пегаса, и тот был с ним до самой гибели… Благородный зверь. Даже жаль, что его душа заперта в мече.

Мне уже хотелось остановиться на этом клинке, но решил присмотреться к последнему. Коснувшись длинной и тонкой рукояти, я вытащил меч из камня. Его не назовёшь обычным для этого мира и ковался он явно не здесь. Узкий край на острие и более толстый, загнутый под углом, край внизу… Такие мечи использовали Шидарайцы — воинствующий народ из одного мира, где мне удалось побывать. А вспыхнувшее в полости нижней части клинка маленькое пламя это только подтвердило.

Что ж, беру свои слова назад. Пегас хорош, но этот меч… Охереть, откуда он вообще у Неврозовых взялся⁈

— Александр Павлович, откуда этот клинок? — спросил я, смотря на разгорающееся пламя клинка.

Тимофей тоже проникся и заворожено наблюдал.

— Его нашёл мой прадед, когда побывал в одном из Радужных Разломов, — ответил Неврозов с удивлением. — Странно, но я раньше не видел, чтобы он… так реагировал. Мне так и не удалось зажечь его пламя, как однажды сделал мой предок. Как у тебя это получилось, Дмитрий?

Пламя начинало разгораться всё сильнее, добавляя света в полумраке зала.

Не видел, да? Оно и понятно, ведь в этом мече душа Пламегрива. Массивного, зубастого и, мать его, опасного огненного волка. Мир Шидарайцев окутан пламенем, и существа в нём рождались сродни огненной стихии. Пламегрив считался одной из тех тварей, при встрече с которой было два выхода: бежать или подыхать. Они не охотились стаями, как обычные волки, а вели одиночный образ жизни. Вот только при всей своей опасности Шидарайцы смогли их укротить.

— Два сердца — одно пламя, — прошептал я, и огонь меча вспыхнул так, что достал до потолка зала. — Долго же ты был один, да?

Неврозов отшатнулся и закрыл сына, а клинок в моей руке угрожающе завибрировал. Единожды Пламегрив выбирает себе хозяина и умирает вместе с ним. Такова их природа и суть, но этого волка… заперли. Его душу сломали, подчинили и засунули в металл, заковав рабскими оковами.

— Дмитрий, что происходит⁈ — заволновался Александр Павлович.

— Всё хорошо, — спокойно ответил я и сказал: — Не мешайте мне какое-то время, пожалуйста.

Прикрыв глаза и уйдя в себя, я сконцентрировался на душе Пламегрива и пытался достучаться до него. Урезонить ярость и огненную стихию существа, для которого оковы стали болью и страданием. Он до сих пор верит, что прежний хозяин вернётся, а потому никого к себе не подпускал. Он бы и на меня не среагировал, не будь в моей душе парочки его собратьев. Остатки, что сохранились после боя с Борденом и остальными ублюдками эмиссарами.

Общаться с полуразумным волком — это уже проблема, но сделать это, когда он заперт в клинке и является лишь душой, вдвойне сложно. Но у меня получилось. Я смог дать ему посыл, что прошлый хозяин мёртв и здесь, рядом со мной, есть достойный потомок.

Я открыл глаза и не сдерживал улыбки, опустив взгляд на пламя клинка.

— Тимофей, подойди.

Парень замешкался, но сделал, как сказано, и я передал ему меч.

— Его зовут Игнис, и он станет твоим союзником.

Стоило клинку оказаться в руке Тимофея, как пламя вспыхнуло и лизнуло его кисть. Юнец вздрогнул, а затем с удивлением расширил глаза и сказал:

— Не больно…

— Этот меч подойдёт, Александр Павлович, — с ухмылкой посмотрел я на ошарашенного Неврозова.

— Как тебе удалось, Дмитрий? — прошептал он в неверии. — Ни у кого после моего прадеда не удавалось зажечь пламя этого меча…

— Ну что сказать, мне повезло! — засмеялся я и спросил: — Кстати, вы говорили что-то про благодарность? Можно поподробнее?

Надеюсь, у Неврозова сердце не остановится после таких вывертов. А то вон, мужику уже поплохело, а тут я со своей наградой. Не, ну а что? Сыну его помог? Помог! И не только с мечом! Пусть теперь и мне что-нибудь подарит! Мне-то многого не надо, всего лишь часть книг из библиотеки и… ещё кое-что сверху!

Глава 10

— Ну что, готов? — с ухмылкой спросил я у Тимофея.

Парень был напряжён и постоянно проверял, как на нём сидела чёрная кожаная броня. Он то и дело дёргал лямки ремешков, подтягивая их.

— Если я скажу, что да, то совру, — кисло улыбнулся он. — Но мы ведь всё равно пойдём?

Похлопав его по плечу, я двинулся к аванпосту военных у Оранжевого Разлома. На дворе стояло ранее утро, а ветерок приносил осеннюю прохладу. Хорошая погода, мне нравится.

Отдав водителю распоряжение ждать нас, Тимофей быстро догнал меня и зашагал рядом. Его новый клинок покоился в ножнах, но даже так я ощущал, что Игнис рвался в бой. Душа Пламегрива пылала от нетерпения и предвкушения скорой битвы, а от рукояти меча распространялся слабый пар.

— Всё будет хорошо, господин, — сказал следующий за нами Медведев. — Вам не о чём переживать.

— Да знаю я, но всё равно мандраж чувствую, — покачал головой Неврозов младший. — Это же Оранжевый Разлом!

— Всего лишь Оранжевый, — хохотнул я, получив укоризненный взгляд парня. — Не парься, Тимофей! Дядя Гриша