Шрифт:
Закладка:
Это уже ни в какие ворота не лезло, терпеть издевательство не было больше сил. Огородников стал сматывать удочку и выудил соленый огурец. Братьев Лапкиных проделка! И когда успели насадить?! Ишь, вприсядку ходят! Костю-Бороду потешают. Совсем рыбачью гордость потеряли. Ну, ловит Костя-Борода мелкоту… Ну, пришел в новых солдатских рукавицах… Что теперь — на коленках перед ним ползать?
Дома Гоша не находил себе места, метался из угла в угол. Сердце било тревогу. Оголтелое поклонение Косте-Бороде того и гляди перерастет в мировой культ личности. Гоша лукаво подмигнул себе в зеркало: «Надо остановить зло, развенчать самонадеянного рыбачишку. А как? Ведь Костя-Борода круче тайменя, хвостищем рыбачьей славы огреет по башке — в штанах мокро станет…»
И вдруг его осенило: клин вышибают клином! Гоша съездил на китайский базар, купил хвост свежемороженой тихоокеанской селедки и солдатские рукавицы, чтобы удобней было рыбачью славу стяжать.
Утром, чуть свет, он был уже на льду. Воровато оглядевшись, обмакнул селедку в лунку, обвалял в снегу и отбросил в сторонку — вроде сама упрыгала.
— Держись, Костя-Борода! Будешь ты иметь бледный вид и телячью походку…
Первыми появились братья Лапкины.
— Ух ты, солдатские рукавицы! — Тимоха от восхищения даже языком прищелкнул.
— Точь-в-точь, как у Кости-Бороды! — нахально поддакнул Сема и с интересом уставился на селедку. — Успел обрыбиться?
Гоша Огородников демонстративно отвернулся, не хватало еще вступать в разговор с марионетками.
Тимоха вертел в руках обледеневшую рыбину и гадал:
— Омуль не омуль… Сорога не сорога… мутант какой-то…
— Неудивительно, — согласился с братом Сема, — радиация кругом, хоть пруд пруди. В московских подземельях, говорят, мыши крупнее кошек водятся, потому что радиацию едят! Вообще-то надо Костю-Бороду спросить, он все знает. Такой…
Подвалила ватага с очередного автобуса. Селедка пошла по рукам. Каких только предположений не выдвигалось! Чтобы не расхохотаться, Гоша закусил солдатскую рукавицу и мычал.
— Это гибрид сига с ельцом, — наконец заявил санитар городской психиатрической больницы Гриша Пустых. — Сколько рыбачу, но такого чучела не попадало. — В голосе его сквозила зависть.
Лед вокруг Огородникова моментально покрылся лунками. Раздавались восхищенные возгласы:
— Гоша — рыбак века!
— Не чета Косте-Бороде, гибрид поймал!
— В солдатских рукавицах рыбачит, вот и результат…
От похвал у Гоши голова пошла винтом. Может, на самом деле он поймал гибрид? Вот чудеса в решете!
Костя-Борода предстал пред Огородниковым, как лист перед травой. Ощупал ревнивым взглядом Гошины рукавицы и ухмыльнулся. К нему угодливо подскочили братья Лапкины.
— Костя-Борода, ты все на свете знаешь, скажи, что это за чучело? — Тимоха сунул ему под нос несчастную селедку. — Гоша выудил!
— Омуль не омуль… Сорога не сорога… Мутант какой-то… Жертва радиации… — поддакнул Сема.
Костя-Борода внимательно осмотрел странную рыбину, снял солдатские рукавицы, ногтем отколупнул с ее головы ледовицу и понюхал.
— Селедка… Тихоокеанская…
— Кто?! — насмешливо взвизгнул Гоша. — Эй, мужики, тихоокеанская селедка в Ангаре объявилась! Скоро Костя-Борода на африканском крокодиле по Байкалу поплывет!
От такой наглости кумир опешил. Глянул исподлобья на хохочущую толпу.
— Повторяю для дубов: это — тихоокеанская селедка.
Гриша Пустых враждебно уставился на непокорного бунтаря.
— Что, голова захромала? А гибрида сига с ельцом не хочешь? Вот и два брата-акробата мою правоту подтвердят. А?
Лапкины молодцевато сделали пятки вместе — носки врозь, руки по швам.
— Чистейшей воды гибрид, — осклабился Тимоха.
— Гибридней некуда, — солидно поддержал Сема.
На Костю-Бороду никто уже не обращал внимания. Тот сидел поодаль от развеселой кучи-малы, печально смотрел в голубое зеркальце лунки. А под ним, озорно посвечивая снизу вверх блескучими глазками, ползал по дну нерестовый налим, стараясь содрать с крючка понравившуюся наживку. Поплавок мелко-мелко задрожал и нырнул. Костя-Борода встрепенулся и… выволок на лед соленый огурец. Чуткое ухо развенчанного кумира уловило издевательское похихикивание братьев Лапкиных. Он с презрением посмотрел в сторону марионеток и натолкнулся на жесткую ухмылку Гоши Огородникова. По спине пробежали мурашки: какой еще номер отколет эта непредсказуемая личность, чтобы удержать на своем чурбане корону дутой рыбачьей доблести?
А номер у Гоши был готов. На балконе хранится окунь — жена от родственников с Байкала привезла. Опупеют рыбаки, когда увидят такого гиганта. Поубавится прыти у Кости-Бороды, поубавится…
В следующую субботу Гоша Огородников опять был на льду. Как положено, поплескал на окуня водичкой, обвалял в снегу и примостил около лунки.
Прищеголяли братья Лапкины — в солдатских рукавицах. Вытаращились на красноперого, потеряли дар речи.
— Ну и махина! — опомнился наконец Тимоха.
Сема приподнял окуня.
— К маме не ходи, три кило с гаком! И как ты этакого жеребца обуздал?
Огородников бесшабашно сдвинул шапку набекрень:
— В солдатских рукавицах можно и черта обуздать. Ой, да вы сегодня в обновках?! Ну, берегись, рыба!
Братья хвастливо повертели зелеными клешнями и зарделись от удовольствия. На льду показалась орава рыбаков. Костя-Борода плелся в хвосте. «Припух герой, — мстительно улыбнулся Гоша. — Погоди, задам тебе жару-пару. А то в культ личности обрядился, как папуас в шубу».
Громадный окунь поразил воображение, как говорится, и старого, и удалого.
— Неужели такие полосатики в Ангаре еще водятся?
— Гоша — гений!
— Хоть в президенты выдвигай!
От похвалы у Гоши перехватило дыхание. Он забыл напрочь о культе личности, об издевательствах братьев Лапкиных, о сварливой жене, которая в любую минуту может хватиться окуня… Ослепительные крылья рыбачьей славы вознесли его к небесам.
Братья Лапкины сновали в жужжащей толпе, сбивая с панталыку рыбаков.
— Это событие не грех отметить, — хвастливо хлопал в ладоши солдатскими рукавицами Тимоха.
— У нас и огурчики есть, — подзадоривал Сема.
Гриша Пустых неожиданно обнаружил под полушубком в кожаной кобуре… фотоаппарат. Щелкнуться с Гошей Огородниковым в обнимку и окунем в ногах сразу же выстроилась очередь.
Вдруг среди праздничного шума раздался отчаянный вопль Кости-Бороды:
— Мужики, опомнитесь! На льду — авантюрист!
Развеселая куча-мала, разинув рот, остолбенела.
Прожигая насквозь пылающими глазами уже ставшего в героическую позу перед объективом Гошу Огородникова, экс-кумир учинил допрос с пристрастием — намеренно играл свирепо желваками…
— Откуда окунь?
— Из лунки, вестимо, — вызывающе прищурился Гоша, лихорадочно соображая, где же он допустил ошибку, ибо в наивном вопросе соперника явно чувствовался подвох.
— Слышали? — В голосе Кости-Бороды зазвенели стальные нотки.
— Не тетери, — зашебутились рыбаки. — Объясни толком.
Костя-Борода ухватил солдатскими рукавицами окуня и попытался протолкнуть в Гошину лунку. Увы… Красноперому и в трех таких лунках тесно будет.
— Обман! — Лицо допросчика
