Ветер утих, но небо потемнело и опустилось, город накрыло синим пуховиком. Вот-вот посыплется ранний снег. Нюкта выходила из гостиницы как выписавшаяся из роддома женщина без ребенка. Спиной почувствовала взгляд администратора. Обернулась убедиться: так и есть. Федерико стоял перед дверью офиса и, по-птичьи наклонив голову, сверлил ее темным зрачком.

Нюкта села в выстуженную машину и поежилась. Завела мотор, включила подогрев сидений. Бензина должно хватить до самого конца маршрута. В боковом зеркале фуры, казавшиеся яркими игрушками, одна за другой трогались с места. Надо уезжать отсюда, только бы эта дурочка не вернулась домой и не попала отцу под горячую руку. Хотя бьет он совсем не рукой. Ладно, они с Марой что-нибудь придумают.

Пришла же ей в голову идея инсценировать убийство отца для сестры, чтобы спасти его от нее и ее от него. Хотя в то утро, когда на кухне шумел чайник и трещала яичница, Нюкта жадно поглядывала на нож с пластиковой неуместно оранжевой рукояткой и длинным хищным лезвием. Изи говорила, что в шею он войдет как в сливочное масло.

Иногда Нюкта и правда желала смерти отцу, особенно когда везла его, безобразно расхристанного, после пьянки домой. Бывало, представляла, как на скорости въезжает в столб или в дерево, как на месте работают спасатели и все перешептываются, что пассажир всмятку, а водитель чудом не пострадал. Но потом ей становилось стыдно за такие фантазии. И образ злого отца тускнел, возвращался беззащитный папка, которого мать шпыняла за то, что неправильно держит вилку и нож. Нюкта тряхнула головой: никогда бы она не смогла использовать нож настолько неправильно. Но что там написала Изи? Чье тело спрятал Вадик?

10

Обратный путь до Москвы растянулся для Вадика и Изи на трое суток.

Старая «девятка» постанывала и поскрипывала. Вадик, судорожно вцепившись в руль, держался в крайнем правом ряду. Сзади сигналили. «Девятку» то и дело обгоняли фуры, забрызгивая окна мутной водой.

В первый раз ночевали на автозаправке. Изи сопела и всхрапывала, скорчившись на заднем сиденье, сам Вадик в своем водительском кресле то погружался в зыбкую дрему, то выныривал из нее, ненадолго запускал двигатель, чтобы печка прогрела выстуженный салон. В шесть утра он растолкал Изи, потащил в кафетерий, где подруга с аппетитом умяла штуки четыре теплых круассанов, а сам Вадик едва запихнул в себя, вытащив из булки, горячую сосиску.

Следующий отрезок преодолевали со скоростью пятьдесят, «девятку» водило по полосе, ревматические дворники не справлялись с дождем. Искали гостиницу, но заведение под тропически-зеленой вывеской «Отель» на деле оказалось хостелом: обшарпанными квартирами на площадке первого этажа, где постояльцам предоставлялись места на двухъярусной койке. Романтического вечера и, что желаннее, ночи, какая была в гостинице «Гармония», не вышло.

Единственная комната со свободными спальными местами уже приютила мужичонку, который спал, укрывшись одеялком так, что торчали одни ноги, и казалось, это ступни в дырявых носках издают утробный храп. Изи, свешиваясь со второго яруса, несколько раз порывалась растолкать ненавистного соседа, чтобы он хотя бы перевернулся на другой бок, но Вадик ее останавливал и только крепче сжимал в объятиях, почти сливался с ее хрупким тельцем. Она сразу притихала, задерживала дыхание. Вадик дожидался хруста косточек, немного ослаблял хватку, но следил, чтобы Изи, лежавшая с краю, не свалилась. Его возбуждала эта хрусткость и хрупкость, но желания своего он смутно стыдился. Может, это ненормально. Телом Изи почти ребенок.

Той сладостной ночью в картонном номере «Гармонии» Вадик впервые увидел обнаженную Изи: тело ее, бледное, будто молоко, разведенное водой, было испятнано желто-зелеными и бледно-фиолетовыми синяками.

– Кто это сделал с тобой? – спросил ошарашенный Вадик.

– Папенька, – просто ответила Изи и натянула на грудь простыню.

– Ты не говорила, что он поднимает на тебя руку.

– Не руку, а ногу. – Изи прижалась к Вадику и жарко зашептала: – Ты думаешь, я ему просто так нож в спину всандалила?

– Бедная моя Изи. – Вадик поцеловал белесую макушку.

– С Нюктой он вообще как с женой, ну, ты понимаешь. А она еще внешне вылитая мать в молодости. Вот кто бедный! Каждую ночь!

– А с тобой? – Вадик схватил Изи за плечи и отодвинул так резко, что голова Изи мотнулась словно держалась на ниточках.

– Меня он только поколачивал, слава богу.

– А это? – Вадик коснулся белых гладких шрамов на запястьях.

– Все зажило уже, – словно отбиваясь от назойливой мухи, ответила Изи.

Вадик вспомнил труп отца Угаренко и представил, как он поднимается на нетвердые ноги, медленно поворачивается вокруг своей оси, пытаясь вырвать из спины оранжевую рукоятку. Вот бы убить его заново! Или еще лучше, заживо закопать на кладбище Голума.

– Я тебя не дам в обиду, – прошептал в горьковатое ухо.

После первой ночи с Изи Вадик почувствовал себя мужчиной. Хотя у него уже был кое-какой опыт в этом деле, но с Изи все по-другому, по-настоящему. От этих мыслей, пока рулил по дождливой трассе, теплело в паху. Свинцовое от усталости тело наполнялось энергией и вибрировало от одной мысли, что скоро он вновь будет с Изи. И вот тебе пожалуйста. Узкая койка под самым, желтым от протечки, потолком, а внизу дергается храпящая нога.

Утром по хостелу поплыл сытный запах подгорелой каши. Получив на грязноватой кухне по пластиковой миске суховатой пшенки и по маленькому, на два глотка, стаканчику растворимого кофе, Вадик с Изи кое-как позавтракали. Потом Изи встала в длинную очередь к туалету, а Вадик, быстро обогнув строение, оказавшееся при свете дня панельной хрущевкой, отлил в кустах.

Чумазая, в потеках «девятка» зябла на крошечной парковке. Вадик, чувствуя себя ревматическим стариком, по частям забрался на водительское место и вдруг испугался, что машина не заведется. «Девятка» и правда покапризничала, постонала спросонья. Но Вадик все-таки ее разбудил. Из печки пахнуло пластиковым теплом.

Возле пассажирской дверцы уже стояла Изи и смотрела на него обиженно.

– И почему мы не остановились в нормальной гостинице? – сказала, заглядывая в салон, будто не решалась сесть к незнакомцу.

– А ты с сестрой прям в пятизвездочной жила!

– Ну, по крайней мере, в комнате никто не храпел! Тем более у нас деньги есть, могли бы снять что-то нормальное.

Вадик вспомнил, как ловко Изи открыла дверь Нюкты ключом от своего номера, как скользнула в темноту, провела там не больше пяти минут и вернулась довольная. Показала Вадику пять полновесных долларовых кирпичиков в банковских упаковках и тощенькую пачку пятитысячных, перехваченную резинкой.

– Нам же надо будет на что-то жить в Европе, – сообщила так просто, будто уже все оговорено и решено.

В этот момент Вадик почувствовал странное: шелковый ветерок прошел по ноге. Посмотрел вниз: никого. Но Изи с улыбкой, ласковой и безумной, наклонилась и погладила пустоту. Вадик тряхнул головой, мало ли что им обоим померещилось. Спали-то не больше четырех часов.

– Садись уже в машину, отвезу тебя в нормальное место! – примирительно сказал Вадик.

– Так куда едем? – залезла и тут же поцеловала Вадика сухими губами.

– Все туда же, в Москву!

– Это я поняла, а куда именно? – клюнула как птичка в щеки и в лоб.

– Предки квартиру купили на Дмитровском, вот только ремонт закончили.

– Ух ты! А там есть спальня? – Изи посмотрела на Вадика со взрослой коварной улыбкой.

– Я там еще не был, – ответил и впился пальцами в острую коленку, мол, сиди спокойно. – Но спальня ведь есть в каждой квартире.

До Москвы ехали весь световой день. Вадик вел «девятку» уже увереннее. Пару раз даже перестроился влево, но мотор не тянул, и он благоразумно возвращался на тихоходную полосу. Чем ближе к Москве, тем плотнее становилось движение, тем ярче пылало в сгущавшихся сумерках разноцветное электричество. До трех разновеликих башен, похожих на светящиеся вафли, добрались уже ночью. Замурзанная «девятка» нырнула на подземную парковку. Вадик поставил ее между обтекаемым, как черная оливка, «мерседесом» и спортивной машинкой, по-киношному красной и глянцевой, стоившей наверняка целое состояние. Усталая перегретая коняга выглядела здесь не ко двору. На минуту Вадик засомневался, а не откатить ли «девятку» на городскую парковку, но победила усталость.

Лифт, еще обшитый гипсокартоном и расписанный телефонами грузчиков и ремонтников, резво рванул вверх. Уши заложило. Изи вслух зачитывала номера, будто учила наизусть, чтобы потом позвонить и воспользоваться услугами. Двери лифта, запачканные известкой, разошлись. Вадик поозирался, неуверенно пошел направо и остановился перед нарядной светлой дверью. Он впервые открывал новую квартиру своими ключами. Ему хотелось произвести впечатление, но нижний замок заартачился. Наконец ключ вошел по самую головку,