Шрифт:
Закладка:
Кошмар рассеялся вместе с рассветными сумерками. Энн собиралась на почту в город, отправить рождественские подарки старым друзьям. Дневная жизнь делала ночные страхи нереальными. Теперь Энн была рада, что не выставила себя дурой перед полицейскими. Кроме того, последняя бесконечная ночь натолкнула ее на единственно правильное в ее ситуации решение – продать дом и вернуться в Лондон. Туда, где она прожила большую часть жизни и где еще оставались люди, которых она знала.
Энн много всего передумала за эти долгие часы. Оживила боль, в которую она погрузилась после смерти Шона. И решимость, с какой все это время боролась с одиночеством и страхом. Вспомнила и обещание, которое дала Шону и самой себе в первые минуты после того, как он навеки уснул в больнице. «Я не предам твоей мечты. Проживу за тебя эту волшебную жизнь – с домом, который ты любил, садом и тихими летними вечерами на террасе, с зимним лесом, снегом и тишиной… Я проживу эту жизнь за тебя».
В то утро Энн разрешила себе нарушить это обещание. И не только из-за сумасшедшего, который в темноте глазел на ее окна. Кто бы он ни был и что бы ни было у него на уме, он послужил лишь спусковым крючком для ее решения. Одно Энн осознала той ночью: до сих пор она действительно жила мечтой Шона. Тем, что не имело ничего общего с ее собственными желаниями, стремлениями, представлениями о жизни. Что для двоих – романтика, для одного может обернуться кошмаром.
Энн оживилась, несмотря на усталость. Прошла на кухню и включила кофеварку. Поставила вариться яйцо. Достала из пакета хлеб для тостов, напевая под нос. В городе имеет смысл обратиться к агенту по недвижимости. Может, выкроит время в ближайшие дни на осмотр и оценку дома. А там она сама примется за поиски. Симпатичная трехкомнатная квартира с большим балконом, на котором можно разводить цветы, Энн вполне бы устроила. Главное – вокруг будут люди, с которыми можно общаться. И городские огни, даже в ночное время… Энн чуть не расплакалась, вспомнив, как тяжело давалось ей одиночество. Впервые допустив до сознания эту мысль, она поняла, как была несчастна. Как долго жила вопреки своим мечтам.
Энн продолжала напевать. На какое-то мгновение ей привиделся улыбающийся Шон, который кивнул ей, и на душе посветлело.
2
– Ну и?.. – спросил Питер Филдер Кристи.
Было раннее утро, и жизнь в кабинетах и коридорах полицейского управления еще не начиналась.
Питер Филдер часто заявлялся на работу раньше всех и многое успевал сделать, пока его не отвлекали ни вечно спешащие коллеги, ни телефонные звонки, ни внезапные совещания. Кристи Макмарроу, похоже, разделяла эту его привычку, что следовало воспринять как хороший знак. И сейчас она, конечно, пришла к нему с новой информацией, а не просто поболтать и выпить кофе.
Так или иначе, выглядела Кристи не слишком довольной. Что бы там она ни нарыла, вряд ли рассчитывала сдвинуть расследование с мертвой точки.
– Вчера я беседовала с двумя бывшими коллегами Карлы Робертс из аптеки, – начала Кристи. – Они описывают ее как милую, дружелюбную, но в то же время чрезвычайно замкнутую женщину. Обе не верят, что у нее могли быть враги. Собираюсь встретиться с бывшим менеджером филиала, где работала Карла, но не думаю, что это нам что-то даст.
Питер Филдер хмыкнул.
– Что-нибудь еще?
– Я посмотрела адресную книгу Карлы Робертс, но там не так много записей. В основном коллеги из аптеки. После того как она оттуда ушла, ни одной строчки как будто не прибавилось. Либо она вообще не заводила новых знакомств, либо не считала нужным таким образом их фиксировать. Хотя обнаружилась одна давняя подруга, еще с тех времен, когда Карла была замужем. Элеонора Салливан, с ней я тоже встретилась.
– Ну и что вы думаете насчет нее?
В вопросе Филдера не было скрытой насмешки. За годы совместной работы он научился доверять интуиции Кристи. И это отчасти было связано с тем, что он уважал и восхищался ею как женщиной.
– Не самые радужные предчувствия, – с сожалением призналась Макмарроу. – На сегодняшний день крайне маловероятно, что убийца имеет какое-либо отношение к прошлому Карлы Робертс. Если только в ее прошлом нет бездонных прорех, куда до сих пор никто не заглядывал… Миссис Салливан хорошо помнит Карлу Робертс и описывает ее, как и все остальные, как застенчивую, сдержанную и очень дружелюбную особу. Насколько ей известно, у Карлы никогда не было проблем с другими людьми. «Она была слишком тихой и незаметной, чтобы вступать в споры», – буквально так выразилась миссис Салливан. То есть избегала конфликтов и никогда никого не провоцировала.
Инспектор снова хмыкнул.
– В конце концов, это ненормально. У нее не было даже компьютера. Ни электронных адресов, ни страниц в социальных сетях, ни форумов – ничего. Мы блуждаем в темноте.
То, что осложняло жизнь Карлы Робертс, чрезвычайно затруднило выяснение обстоятельств ее гибели. Женщина без острых углов, идеальная сфера, безо всякой возможности с кем-либо сцепиться. И она должна была умереть такой ужасной смертью… Образец бесконфликтности все-таки спровоцировал у кого-то жуткую агрессию.
– Должно же быть в ее жизни что-то, что толкнуло преступника на такую немыслимую жестокость, – сказал Филдер. – Одно дело стрелять с безопасного расстояния, и совсем другое – засунуть в горло тряпку, чтобы человек захлебнулся собственной рвотой. Это ведь сразу не получится. Тряпку придется заталкивать все глубже и глубже, пока жертва корчится в ужасной агонии… По мне, за этим должна стоять просто чудовищная ненависть. Чем же Карла Робертс могла ее вызвать? Лично мне не верится, что она промелькнула по жизни незаметной, пугливой тенью.
– Разве только если убийство никак не связано с ее личностью, – заметила Кристи. – Возможно, выбор пал на Карлу Робертс исключительно из-за ее образа жизни. В таком случае у убийцы проблемы с женщинами в целом. И это было первое, о чем все мы подумали, когда увидели, что он с ней сделал.
– Тем не менее у нас нет других зацепок. – Филдер подавил зевоту. Он устал. – Эта миссис Салливан говорила что-нибудь о ее семейной жизни?
– Да. Похоже, до определенного момента это
