до самого вечера. Домой я отправился верхом.

На прощание Курбанназар повторил:

– Смотрите, не говорите врачам, что это я вам вправил сустав. Бывают люди хорошие, а бывают и плохие.

Всю дорогу до дома я думал. Что за врачи такие: знали, что у меня вывих, но взяли и замуровали в гипс? Известно ведь, что, когда кость не на месте, покоя тебе не будет. Боль изведет человека. Станет мучить всю жизнь. Если этого не знаете, спросите у Курбанназара. Или просто скажите: ступай-ка лучше к Курбанназару-табибу. Человек к нему мигом помчался бы. Хорошо, что есть на свете Курбанназар. Пока еще живут на свете такие, как он, но что дальше делать будем?

77

Братья, участковый милиционер все-таки стал человеком! Приветлив, общителен.

– Как племянники, – говорит, – подрастают? Зажила ли рука?

– Ничего, понемногу, – отвечаю.

– Дважды к вам заходил.

– Жена говорила, что вы проведывали.

– С наездниками такое случается. Люди и с самолета падают. Вы упали с лошади.

– Ну да.

– Теперь-то, ака, поправились.

– Да, спасибо.

– В таком случае вам известие из района: капитан все время спрашивал про вас, ака.

– Хорошо, хорошо, понял.

От недобрых глаз подальше снял с шеи повязку. Сунул руку за пазуху. Сел на коня и поехал в райцентр. Вошел в отделение, а там сидит тот самый избитый человек в полосатом чапане. Рана на его лице до сих пор не зажила.

Он меня не узнал. Капитан-начальник представил меня. Человек в полосатом чапане крепко меня обнял. На его глаза навернулись слезы. Усевшись рядом, мы разговорились по душам. Расспросили друг друга, кто и откуда, какие у нас общие знакомые. Он оказался из колхоза Навои, звали его Рахманом. Он был взволнован, и голос его дрожал.

– Всю жизнь до самой смерти буду преклоняться перед вами.

– Не говорите так, за что же передо мной преклоняться? Что я такого сделал?

Капитан-начальник рассказал, как обстоят дела. Хулиганов нашли, устроили им очную ставку с Рахманом. Тот их узнал. Но хулиганы не признаются. И теперь дело за мной. Сейчас их приведут, сказал мне капитан-начальник. Тут же милиционер ввел их в комнату. Один из них попытался сесть. Капитан-начальник прикрикнул на него:

– Стоять, стоять!

Парень застыл, сложив руки на груди.

– Вот этого человека знаете? – спросил капитан-начальник, указывая на меня.

– Не знаем, – ответил один, уставившись на меня как баран на новые ворота.

– Это они? – спросил капитан-начальник, обращаясь ко мне.

– Да, они, – кивнул я.

– Уведите, – приказал капитан-начальник милиционеру.

Милиционер увел их.

Капитан-начальник сказал мне, что я свободен.

– Большое вам спасибо, брат. После окончания следствия дело передадим в суд. А если вас вызовут в день суда, то приходите.

– Я вам так скажу, капитан-начальник. Я много дней проболел. Овец пас мой напарник. Что я ему скажу на этот раз?

– Понимаю, брат, понимаю. Вы на суде присутствовать не обязаны. Но негодяи могут отрицать участие во многих содеянных ими поступках. Дело опять зайдет в тупик. Когда у судей возникнут вопросы, вы будете отвечать только «да» или «нет». И это все. Кроме вас, нет больше свидетелей. Ради вашего же товарища, придите еще разок.

Капитан-начальник тронул мою душу. Сознательно или нет, но он сказал: «Ради вашего товарища». Слова эти проникли в мое сердце. Я не смог отказать ему – ради своего друга Рахманбая.

Рахман хотел повести меня к себе домой.

– Я неважно себя чувствую, как-нибудь в другой раз. Он сказал, что в таком случае сам приедет ко мне и мы станем братьями. Я заверил его, что мы и так уже братья.

78

О том, что у нашего дома останавливалась милицейская машина, оказывается, знала уже вся округа.

Братья мои, все тайное рано или поздно становится явным. Плохая весть летит быстрее ракеты, хорошая – плетется как черепаха!

Люди волновались за меня. Вместе с друзьями пришел проведать меня и Рихсиев.

Жена накрыла на стол, поставила угощения. Мой будущий свояк Одина-наездник стеснялся моей жены и сидел, не поднимая глаз. Товарищи по стремени смущались, не зная, как завязать разговор. Рихсиев же начал с главного:

– Товарищ Курбанов, правда, что из дома вас забирала милицейская машина?

– Ничего подобного!

– Но ведь все об этом говорят?

– Не забирала. Меня только известили, чтобы я явился. Ездил я на автобусе.

Я сообразил, что люди мне уже все косточки перемыли. Им только попади на язык! Из мухи сделают слона. На каждый рот сита не наденешь. Придется рассказать им, как было на самом деле.

Рассказал. Все, до мельчайших подробностей. Товарищи по стремени, кивая, поддержали меня:

– Вы поступили достойно.

Рихсиев приподнялся на локте. Обвел удивленным взглядом наездников:

– Ну и что тут хорошего? Ходит со сломанной рукой, да еще на следствие таскают. Столько хлопот, столько беспокойства!

– Какое там беспокойство! Был повод прогуляться с Тарланом по городу.

– Вы, товарищ Курбанов, с кем-нибудь другим об этом пофилософствуйте. Тоже мне, прогулка! Кроме забот и тревог, такие хлопоты ничего не приносят.

– Ну, хлопоты – тоже повод для прогулки.

– Но вы сами-то теперь поняли? Я, когда жил в городе, тоже, бывало, в такие дела вляпывался. И лучше вас знаю, чем это кончается. Как-то раз в выходной отправили нас на хлопок. Сами знаете, какие сборщики из тех, кто на один день приехал: попьют, отдохнут – и обратно. Я тоже собрал пару килограммов, подложил себе под голову и задремал. Неподалеку от меня текла река. Проснулся от шума и увидел, как несколько ребят – не сборщиков, а местных – задирают друг друга. Я поначалу подумал, что шутят, а потом вижу – дерутся. Двое бьют одного. Тот, которого били, побежал в сторону реки. Над рекой была проложена тонкая труба. Он побежал по ней. На середине реки потерял равновесие и упал в воду. Те двое убежали. Голова парня то появлялась над водой, то исчезала. Когда появлялась, он громко кричал.

– А вы что, наблюдали? – спросил я.

– А вы как думали! Все происходило прямо у меня на глазах. Оказалось, парень не умел плавать. Течение было не сильное, мог бы спокойно выбраться. Ниже по течению его крики услышал наш молодой оператор. Он бросился в воду, вытащил парня на берег, поднял его ноги вверх, но было уже поздно. Парень умер. Представьте, этого оператора больше месяца вызывали на допросы! Поперек горла встала ему эта история. Будь слеп и глух, сказал я себе. Тебя не трогают – и ты никого не трогай. Так устроен мир, товарищ Курбанов. Знайте свое место и не суйте нос в чужие дела.

– Ну,