— Что ж, добро пожаловать, — сухо отозвался тот. — И как впечатления?

— Откровенно говоря, немного разочарован. Местоположение отличное. Само здание… Несколько старомодно, но в целом тоже очень достойное. Но вот общее состояние усадьбы весьма удручает, особенно если оглядывать её с высоты. Кстати говоря, крышу дома вам, похоже, придётся перекрывать полностью.

— Я подумаю над этим. Ну, а насчёт того, что усадьба в запустении… На то были причины. Но, как видите, я уже работаю над тем, чтобы исправить положение.

— Возможно, я мог бы в этом помочь. Косвенно, разумеется. Собственно, об этом я и пришёл поговорить.

— Да? Заинтригован. Что ж, прошу…

Хозяин повернулся, приглашая войти. Распахнул одну из створок входных дверей — здоровенных, тяжёлых, украшенных выпуклым бронзовым декором — и пропустил гостя вперёд.

Они оказались в большом гулком холле, из которого в три стороны ответвлялись коридоры, а наверх вела широкая мраморная лестница с ковровой дорожкой, изрядно побитой молью.

— Прошу извинить, не могу пригласить вас отужинать, — по-прежнему холодно, с нарочитой вежливостью продолжил молодой Василевский. — Кабинет для приёма гостей у меня тоже пока не готов. Но есть место, которое вас точно впечатлит. И там можно будет спокойно поговорить.

Он повернул налево, в явно нежилое крыло здания. Снаружи уже смеркалось, и свет едва проникал сквозь пыльные окна, заколоченные досками крест-накрест. Но хозяин захватил с собой переносную лампу с большим кристаллом солнечного эмберита. Лампа покачивалась в его руке, заставляя тени причудливо метаться по стенам коридора с запертыми дверьми и завешанными каким-то тряпьём картинами.

В воздухе витал запах пыли, заставляющий Феликса недовольно морщиться. Он хотел отпустить по этому поводу какую-нибудь колкость, но ничего по-настоящему изящного не приходило в голову, а опускаться до банального хамства не хотелось. К тому же, хозяин и прошлую его шпильку пропустил мимо ушей, чем только ещё больше разозлил.

Нет, с этим выскочкой нужно вести себя осторожнее. Да и вообще, он ведь не ссориться сюда приехал. Может, действительно есть шанс договориться.

Коридор вывел их в огромный зал с потолками высотой в два этажа — так неожиданно, что Феликс невольно замедлил шаг, поражённый открывшимся зрелищем.

Света здесь было больше, чем в коридоре — всю левую стену занимали огромные окна, которые с улицы нельзя было заколотить полностью. Поэтому даже в сумерках можно было разглядеть гладкие колонны из голубоватого с прожилками камня, лебединые изгибы лестничных перил, множество скульптур в греческом стиле, до одури похожих на живых людей, замерших в величественных позах.

— Тот самый зал… — пробормотал Феликс. — Из петрова камня. Наслышан…

— Пожалуй, единственная часть дома, которая почти не требует ремонта. Время над ним будто не властно.

— Да уж, действительно…

На некоторое время они оба замолчали, поглощённые созерцанием старинного чуда. Феликсу и раньше доводилось видеть творения из петрова камня, и впечатления всегда были схожи. Может, из-за того, что подспудно понимаешь, насколько они отличаются от творений обычных мастеров. Ведь все эти колонны, балюстрады, скульптуры созданы не резцами каменотёсов, а магическим Даром, позволяющим силой мысли сминать камень, как пластилин, придавая ему любую форму.

Пётр Великий всё-таки обладал уникальной силой, несравнимой с другими. И этот его Дар — одна из главных тайн рода Романовых, в спорах о которой историки сломали немало копий. Как Пётр вообще получил его? Не похоже, что просто поглотил сердце какого-то монстра. Сам по себе Аспект Камня — один из самых редких, у животных проявляется максимум в виде какой-нибудь природной брони. А у людей и вовсе почти не встречается. Говорят даже, что все современные нефилимы, у которых есть Дар Камня — это исключительно родственники Романовых, пусть и дальние, через каких-нибудь бастардов.

Феликс вслед за хозяином дома ступал по гладкому каменному полу, их шаги в тишине отдавались в пространстве зала отчётливым эхом. Остановились они в левой части зала, возле окна. Василевский поставил лампу на широкий, как стол, подоконник, сам присел на него, скрестив руки и выжидающе, с прищуром поглядывая на гостя.

— Ну, так и о чём вы хотели поговорить, господин Орлов? Надеюсь, вы здесь не по делам вашего ведомства?

Он знает. Обо всём знает. Поэтому и ведёт себя так враждебно.

Эта догадка мелькнула в мозгу Феликса, как вспышка. Но при этом, странное дело, вызвала не испуг, не досаду, а скорее какое-то облегчение. Может, всё это и к лучшему? Не придётся лишний раз притворяться…

— Я действительно некоторое время разыскивал вас. Именно по линии моего ведомства. Как свидетеля в деле об убийстве Аскольда Василевского. Однако перед отъездом в Томск я передал это дело одному из заместителей. И, насколько мне известно, оно уже закрыто.

— Вот как? Дело об убийстве дворянина так легко замять?

— Речь об убийстве уже не идёт. Тело Аскольда сильно пострадало при пожаре, и это затруднило работу Службы Экспертизы. Однако их отчёт вполне однозначен. Следов насильственной смерти не обнаружено. Мало того — в лёгких почти не было следов дыма. А это означает, что умер князь в самом начале пожара, а может, и до него. Свидетели показывают, что в тот вечер ему стало плохо. Слуги даже вызывали ему доктора на дом…

Феликс нарочно говорил неторопливо и подробно, пытаясь отследить реакцию собеседника. Но тот отлично владел собой — слушал, не перебивая и даже не меняя позу.

— Собственно, именно поэтому я вас и разыскивал. Как свидетеля по этому делу.

— Я видел заметку в «Уральских ведомостях», — с лёгкой усмешкой ответил Василевский. — Там указано, что разыскивается подозреваемый.

— Не стоит придираться к формулировкам. Просто так было проще получить содействие со стороны криминальной и транспортной полиции. Поверьте, я не думаю, что вы причастны к смерти… его сиятельства.

Феликс сознательно избегал слова «отец» и, кажется, от Богдана это не ускользнуло. Статус этого самозванца ещё не вполне определён. Феликс разговаривал на этот счёт с губернатором. Тот притязания Богдана на наследство Аскольда признал и даже выдал ему соответствующие документы. У Вяземского, похоже, тут свой интерес.

Но последнее слово, в любом случае, за императором…

— Ну естественно, я не при чём, — холодно отозвался хозяин дома. — Вам ли не знать.

Феликс поморщился, будто его укололи булавкой. Нет, всё-таки какой наглец! Он ведь специально обостряет ситуацию там, где можно было бы всё замять.

— Что вы имеете в виду? — он изобразил ленивое удивление.

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, — прежним тоном отозвался Василевский, не сводя с него взгляда. — Грачёв много чего успел рассказать.

Снова укол. На этот раз Феликс едва удержался от раздражённого возгласа. Напротив, замер, прищурившись и буравя собеседника взглядом.

Блефует!