«Это же ее собственное желание спасти Рэди! Епископу Паствы Древа нет дела до чужой жизни, им интересны только собственные обеты и цели, то есть она сопротивляется трансформации!»

Брэндель внезапно понял, что пусть она и превращается в Спектрального рыцаря, но ее дух и разум способны сопротивляться Крови Богов. Пусть такая стойкость и была достойна восхищения, но допускать, чтобы этот чокнутый нарцисс ушел, он не собирался: сама мысль о том, что враг ушел, выводила его из себя.

«Позволить этому сумасшедшему дебилу уйти нельзя, вдруг еще зациклится и станет фанатиком-радикалом, да начнет меня преследовать? Пусть сил у него нет и не будет, но что, если он причинит вред моим близким?»

Жестами он приказал вырубить девушку и убить вот того ублюдка.

Эльфийский командир удивленно его оглядел – жесты Брэнделя полностью повторяли те, что они использовали в Эру Хаоса – но быстро пришел в себя и приказал своим людям отступить.

Превратись Скарлетт в Кровавого Спектрального рыцаря полностью – Рэди бы не ушел.

Конрад

Баэрн Ширталези, руины крепости серебряных эльфов, покинутые ими в год Великолепия, когда они отступили.

Командир ящеров, Хьювилл, занял в развалинах самый большой зал. Серебряные эльфы посещали его для молитв и важных ритуалов, но спустя столько веков пренебрежительного отношения все вокруг пришло в упадок и обветшало.

Возможно, из-за инстинктов или того, что ящеры не до конца эволюционировали, оставаясь примитивными существами, у Хьювилла было сильно развито чувство территории: любого посягавшего на его насиженное место он считал претендентом на власть и статус главаря бандитов-ящеров.

Зато чем Хьювилл по-настоящему гордился – так это собственным чувством прекрасного. В отличие от остальных примитивных бандитов, у себя в зале он поддерживал чистоту, почти как цивилизованный человек, и даже расстелил по стародавнему обычаю в центре красную ковровую дорожку прямо до огромного кресла в конце зала, а по бокам в беспорядке расставил разномастную мебель. Таким беспорядком он наслаждался, приказывая подчиненным наваливать все больше и больше предметов интерьера, а сам каждый день внимательно все это изучал.

Стоило Конраду и темному епископу зайти в зал, все трое присутствующих одновременно холодно хмыкнули.

Хьювиллу были противны сами их рожи, а двоим другим претила сама мысль о необходимости общаться со столь примитивным существом. Конраду захламленный зал не нравился особенно: здесь он ощущал себя словно на свалке.

Камрад, крыса помойная, ты же сдох в бою, мне ж донесли! – Хьювилл поправил воротник рубашки, снятой им с трупа одного дворянина с нескрываемым разочарованием на морщинистом лице, – …а жаль.

Последний раз напоминаю: меня зовут Конрад! – настроение у командира наемников было настолько паршивым, что он даже не припомнил, что такой странный киррлуцкий акцент у ящера оттого, что его язык не приспособлен для произношения его имени.

По мне так одно и то же, – Хьювилл высокомерно оглядел епископа, – мне не рады, но ты ж сам говорил….

Думаю, ты воспользовался «разведкой на местности» вокруг гробницы короля Серебряных эльфов как предлогом, чтобы вести себя как бандитской шайке, – холодно отрезал Конрад, оглядываясь по сторонам, – а все награбленное тут, наверное, стоит кучу денег.

Ничего подобного, я тут серьезно работаю! – от активного качания головой в знак протеста морщины у Хьювилла углубились еще больше.

И что ж ты обнаружил?

Кое-что, но не особо продвинулся, – на этот раз тот яростно затряс головой, – ведь мы не смогли пробраться в храм! Но вот это мне поможет! – он схватил ожерелье и взмахнул им над головой, – волшебник, вот что мне надо!

Его собеседники обменялись взглядами. Похоже, Хьювилл проделал хорошую работу, но именно в этот момент приоритеты были другие. Конрад уложил в голове все мысли и заговорил:

Не проблема, но нам сейчас нужна твоя помощь с другим делом.

Я и так тебе подсобил, – безрадостно поскрипел Хьювилл. Он уже умудрился разнести по всей округе молву, что его банда проводит разведку на местности и скоро заманит Серых Волков прямо к себе в логово, но эти новости успели привлечь внимание местных авантюристов, а оно ему было вовсе не нужно.

Ты с этого тоже кое-что поимеешь, – низким голосом заговорил темный епископ.

И что же?

Достаточно, – с мрачным лицом протянул Конрад.

Брэндель

Послышался громкий глухой стук.

Брэндель схватил Рэди за волосы и приложил о землю, заставляя того вскрикнуть. Полученные от белобрысого ублюдка новости указывали на то, что здешние события отклонились от сюжета прохождения, причем на такой результат он точно не рассчитывал.

«Конрад и Последователи нацелились на меня еще до того, как я добрался до ящеробандитов, ну что ж, такой исход можно было предсказать. Интересно, этот кретин и так собирался предать Макарова, или это я что-то изменил? То, что он показался в компании Кровавого Спектрального рыцаря… сейчас на самом деле это даже не важно. Что важно – так это то, что Конрад отправился в баэрнские руины и отказался от идеи стереть с лица земли Бугу и Макарова, а вместо этого обратил внимание на меня».

Ярость Брэнделя на Макарова за эту его «схему» вышла на пик – неприятности вышли серьезные, все шло к тому, что он попал в смертельную опасность.

Господин, мы отступим? – выслушав версию событий от Рэди, Амандина долгое время не заговаривала, но все же решилась.

Брэндель взмахнул рукой.

«Если они всерьез собрались доставить мне неприятности – заплатят по полной. Ну что ж, пойду по пути полного прохождения – убью их всех. Никогда еще в игре не завершал такие квесты на 100%... интересно, это Мать Марша меня так наградила?

Брэндель быстро успокоился: хотелось бросить все силы на сокрушение врага, так что он начал было представлять, как разрубает их всех пополам одного за другим, но эти мысли прервал Санфорд.

Господин, а что со Скарлетт? – осторожно подошел и тихо спросил юноша.

Брэндель оглядел находившуюся без сознания девушку. Рядом с ней, ожидая приказа добить, стояли несколько Серебряных эльфов, но Брэндель бы и помыслить не мог о том, чтобы его отдать. Какими бы там соображениями не руководствовались вновь прибывшие Серые Волки, он бы и сам никогда не допустил ее смерти. Связь между ней и картой Вечной песни подсказывала, что если ее судьбу нельзя изменить, лучшее, что можно было бы сделать – нечто наподобие того, что произошло с Медиссой.

«Судя