Шрифт:
Закладка:
Китти еще во время эпизода с салатом заметила, как удивился Уоддингтон и как испытующе потом оглядел их.
— По-моему, вы придаете слишком большое значение нескольким листикам латука, — пошутила она и тут же встала. — Пошли домой? Вы наверняка соскучились по стаканчику виски с содовой.
— Вы-то, во всяком случае, не героиня. Вы напуганы до смерти. Вы уверены, что не хотите отсюда уехать?
— А вам какое дело?
— Я бы вам помог.
— Неужели выражение тайного горя, написанное на моем лице, и вас покорило? Взгляните на мой профиль, нос-то длинноват.
Он задумчиво поглядел на нее, и в его ярких глазах светилась лукавая насмешка, но рядом с ней, как тень, как отражение дерева в реке, у которой оно растет, была удивительная доброта. У Китти даже слезы на глаза навернулись.
— Вы не можете уехать?
— Не могу.
Они прошли под раскрашенными воротами и спустились с холма. Подходя к дому, опять увидели труп нищего. Уоддингтон взял ее под руку, но она высвободилась. Остановилась.
— Ужасно, правда?
— Что именно? Смерть?
— Да, все остальное кажется таким мелким, пошлым. Он и на человека не похож. Смотришь на него, и не верится, что когда-то был живой. А ведь еще не так давно он мальчонкой носился по холмам, запуская змея.
Она едва удержалась, чтобы не разрыдаться.
Несколько дней спустя Уоддингтон, сидя у Китти и потягивая из большого стакана виски с содовой, завел речь о монастыре.
— Тамошняя аббатиса — весьма примечательная женщина, — сказал он. — Сестры мне рассказывали, что она принадлежит к одному из знатнейших семейств Франции, но к какому — не говорят. Она, видите ли, не хочет, чтобы это стало известно.
— Что же вы ее не спросите, если это вас интересует? — улыбнулась Китти.
— Знали бы вы ее, вы бы поняли, что ей просто невозможно задавать нескромные вопросы.
— Уж наверно, она примечательная, если даже вас держит в страхе Божием.
— У меня к вам от нее поручение. Она просила вам передать, что хотя вы, вполне возможно, и не отважитесь сунуться в самый очаг эпидемии, но, если вы не против, ей доставило бы большое удовольствие показать вам монастырь.
— Очень любезно с ее стороны. Я и понятия не имела, что она знает о моем существовании.
— Я говорил ей о вас. Я туда заглядываю раза два в неделю узнать, не требуется ли моя помощь. Ну и муж ваш, вероятно, рассказывал им о вас. Вы должны быть готовы к тому, что они вами безмерно восхищаются.
— Вы католик?
Его лукавые глазки блеснули, забавная рожица сморщилась от смеха.
— Ну что вы ухмыляетесь?
— «Из Назарета может ли быть что доброе?»[7] Нет, я не католик. Я причисляю себя к англиканской церкви. Это, пожалуй, самая безобидная формула, когда хочешь сказать, что, в сущности, ни во что не веруешь. Десять лет назад, когда аббатиса сюда приехала, она привезла с собой семерых монахинь, сейчас из них осталось в живых только три. Понимаете, Мэй-дань-фу даже в лучшие времена не курорт. Они живут в самом центре города, в самом бедном квартале, тяжело работают и никогда не отдыхают.
— Значит, их теперь только три, не считая аббатисы?
— О нет, кое-кто прибавился. Сейчас их там шесть. Одна умерла от холеры в самом начале эпидемии, тогда на ее место приехали из Кантона еще две.
Китти поежилась.
— Вам холодно?
— Нет, просто кто-то прошел по моей могиле.
— Когда они уезжают из Франции, то уезжают навсегда. Это протестантские миссионеры время от времени на год отбывают в отпуск. Я всегда думаю, что это и есть самое трудное. Мы, англичане, не так крепко привязаны к земле, мы в любом уголке земного шара чувствуем себя как дома, а французов связывают с родиной прямо-таки физические узы. Вдали от родины они не могут жить полной жизнью. Это, мне кажется, самая серьезная из жертв, на которые идут эти женщины. Будь я католиком, это, наверно, казалось бы мне в порядке вещей.
Китти бросила на него критический взгляд. Волнение, с каким он говорил, было ей не совсем понятно: может быть, это поза, а может, виной выпитое виски?
Он тут же разгадал ее мысль и улыбнулся.
— Побывайте там, убедитесь сами. Это не так рискованно, как есть сырые помидоры.
— Раз вы не боитесь, мне тоже нечего бояться.
— Я думаю, вам будет интересно. Увидите кусочек Франции.
Через реку они переправились в сампане. На пристани Китти ждал паланкин, в котором ее и внесли в гору, к «водяным» воротам. Через эти ворота кули ходили к реке за водой, и теперь они сновали вверх и вниз с огромными ведрами на коромыслах, расплескивая воду на дорогу, мокрую, как после сильного дождя. Носильщики паланкина резкими криками сгоняли их на обочины.
— В городе вся жизнь приостановилась, — сказал Уоддингтон, шагая рядом с паланкином. — В обычное время тут не протолкаться, столько кули бегают с грузами к реке и обратно.
Улица, в которую они вступили, была узкая, кривая, и Китти сразу перестала соображать, в какую сторону она ведет. Многие лавки стояли закрытые. По пути от парохода она привыкла к неряшливому виду китайских улиц, но здесь за много недель скопились целые горы отбросов и мусора, и пахло так невыносимо, что она зажала нос платком. Проезжая через китайские города, она стеснялась любопытства зевак, теперь же заметила, что ее удостаивают только равнодушными взглядами. Редкие прохожие спешили по своим делам, глядя прямо перед собой, запуганные, апатичные. Временами из какого-нибудь дома доносились удары гонга и пронзительные жалобы каких-то неведомых музыкальных инструментов. За этими закрытыми дверями лежал покойник.
— Приехали, — сказал наконец Уоддингтон.
Паланкин опустили перед узкой, осененной крестом дверью в длинной белой стене, и Китти сошла на землю. Уоддингтон позвонил.
— Только не ждите ничего грандиозного. Бедность у них тут вопиющая.
Дверь отворила молоденькая китаянка и, выслушав Уоддингтона, провела их в небольшую комнату, выходившую в коридор. В комнате стоял длинный стол под клетчатой клеенкой, а по стенам жесткие стулья. В одном конце возвышалась гипсовая статуя Богородицы. Через минуту вошла монахиня, толстушка с простецким лицом, румяными щечками и веселыми глазами. Уоддингтон, знакомя с ней Китти, назвал ее сестра Сен-Жозеф.
— C’est la dame du docteur?[8] — спросила она, широко улыбаясь, и добавила, что настоятельница сейчас к ним выйдет.
