большее значение в жизни Золотоордынского государства Булгарский район имел как поставщик хлеба. Известно, что земледелие издавна стояло здесь сравнительно с другими местами на высоком уровне. Выгода обладания Булгаром как хлебным центром была тем большей, что хлеб отсюда легко и дешево доставлялся водой по всему Нижнему Поволжью, главным образом в города Сарай Берке и Сарай Бату. В этом отношении с Булгарской областью не мог конкурировать ни хлеб из южнорусских княжеств (например Рязанского), ни из районов Северного Кавказа, хотя богатство его хлебом было широко известно на мусульманском Востоке. По словам ал-Омари: «У султана этого государства рати черкесов, русских и ясов (аланов, — А.Я.). Это жители городов благоустроенных, людных, да гор лесистых, плодовитых. У них произрастает посеянный хлеб, струится вымя [т. е. водится скот], текут реки и добываются плоды»[180].

В Казанском Государственном музее и в Секторе Востока Эрмитажа хранятся железные серпы и лемехи из Биляра (Булгарский район). Эти предметы по ряду признаков относятся специалистами к XIV–XV вв., т. е. к эпохе Золотой Орды. К сожалению, до настоящего времени о них не имеется научного исследования, так же как никто до сих пор не поставил одного из важных вопросов, а именно вопроса о том, знала ли земледельческая культура в Булгарах трехполье. Большое значение в системе Золотоордынского государства играли и земли в северной части бывших Саратовской, Пензенской и южной части Нижегородской губернии, там, где жила мордва. А.А. Кротков в своей статье «К вопросу о северных улусах Золотоордынского ханства» особо подчеркивает важность для Золотой Орды земель по бассейну реки Мокши и среднему течению Суры. «Эти области, занятые мордвой, — пишет он, — исстари покрытые значительными площадями лесов, не были удобными для кочевого населения Золотой Орды, имея лишь узкие полосы степных и лесостепных пространств, годных скорее для земледелия, чем для скотоводства. Но для ханов Золотой Орды не были безразличными произведения мордовских земель: хлеб, мед, воск и продукты охоты — меха»[181].

Немалую роль в хозяйстве Золотой Орды играла и рыбная ловля как по Волге, устью Камы, Яику, низовьям Аму-дарьи, так и по берегам Каспийского и Черного морей. В Государственном Эрмитаже (Отдел Востока) хранятся рыболовный железный крючок и костяные гарпуны, найденные еще в 30-х годах XIX в. в Сарае Берке во время раскопок Терещенко. Более всего данных прошлое оставило нам о торговле и ремеслах Золотой Орды. О торговле мы имеем обильные сведения в письменных источниках, особенно восточных, о ремеслах мы знаем на основе богатейших археологических материалов, добытых еще во времена раскопок Терещенко в Сарае Берке. Об этом говорится в главе о городах Золотой Орды.

Для суждения о социально-политическом строе Золотоордынского государства сведений в повествовательных источниках — как европейских, так и восточных — недостаточно. К счастью, до нашего времени дошли так называемые ханские ярлыки, о которых в русской специальной литературе имеется много работ. Ярлыки эти: тарханные ярлыки Токтамыша от 1382 г., Тимур-Кутлуга от 800 г. х. (= 1398), а также ярлык Тохтамыша от 1393 г. на имя литовского князя Ягайла[182]. Сюда же можно отнести и более поздний ярлык Саадет-Гирея. Особое место занимают ярлыки золотоордынских ханов русским митрополитам. До нашего времени они дошли только в переводах на русский язык, сделанных в приказных канцеляриях специальными толмачами. Не всегда переводы эти были точны, отчего и пользоваться ими затруднительно. Из перечисленных ярлыков для целей нашего изложения наибольшее значение имеет тарханный ярлык Тимур-Кутлуга, к которому мы и будем обращаться чаще всего.

Несмотря на наличность, казалось бы, большого количества источников о Золотой Орде, вопросы ее социальной истории за редким исключением мало привлекали исследователей[183]. Кое-что можно найти в труде И. Березина «Очерк внутреннего устройства Улуса Джучиева», однако работа эта главным образом направлена на выявление политической структуры, да и то в большей мере в смысле перечня ряда должностей, чем целостной картины. Отсутствие это не случайно. Причину надо искать в том, что в дворянско-буржуазной России русские ориенталисты мало интересовались этими вопросами, отчего до сих пор мы не имеем критически проработанной социальной терминологии золотоордынского общества, на которую можно было бы твердо опереться.

Золотая Орда — общество не только кочевое, но и оседлое, с пестрым этническим составом, где сами монголы являлись, как мы видели, столь незначительным меньшинством, что постепенно утеряли даже свой язык. В степи, в Дешт-и-Кыпчак, в XIII и даже в XIV в. картина едва ли была значительно иной, чем это наблюдалось в Монголии накануне завоеваний Чингис-хана. Улус Джучи с точки зрения золотоордынских ханов был собранием родов, племен, народов, подвластных (согласно монгольскому феодальному праву) всему дому Джучи. Родственники Бату и получили в удел целые области Золотой Орды. Ногай правил западными улусами всего Причерноморья, а Шейбан ведал восточной частью Дешт-и-Кыпчак. Несомненно, что члены ханского дома были самыми крупными феодалами, державшими в своей собственности не только огромное количество крупного и мелкого скота, обширные пастбища, но даже и земли в районах оседлой жизни. Известно, что Ногай владел Крымом, который он не то захватил силой у хана Токты, не то получил от него в подарок[184].

В своих владениях члены ханского дома являлись крупными собственниками и правителями и держали себя почти как самостоятельные государи. В этом отношении наиболее яркой фигурой является тот же Ногай, который, как мы видели, в течение почти полустолетия причинял Много хлопот золотоордынским ханам и которого некоторые ученые готовы были считать за вполне самостоятельного хана. Яркой фигурой является и известный правитель при Узбек-хане Кутлуг-Тимур, который хотя и был родственником хана, однако не являлся царевичем. В надписи на построенном при нем минарете в Ургенче он именует себя: «царь [мелик] могущественный, патрон царей арабов и не арабов, блеск земного мира и веры, величие ислама и мусульман, Кутлуг-Тимур, сын великого Наджм-ад-даула-ад-дин…»,[185] хотя хорошо известно, что он был только наместник; впрочем, это подтверждается и надписью, где говорится, что постройка им возведена при султане Узбек-хане.

Нечего и говорить, какую огромную роль члены ханского рода играли при дворе, определяя не только всю внутреннюю, но и внешнюю политику. Ниже членов ханского дома стояли крупные беги (тюркский титул) и нойоны (монгольский титул), которые и составляли главные кадры крупных полукочевых феодалов. Многие из них и получали, особенно как землевладельцы в оседлых районах, тарханные ярлыки. Уже И. Березин дал нам в своем «Очерке внутреннего устройства Улуса Джучиева» более или менее полную их номенклатуру: это огланы,[186] беги, улусные беги,[187] нойоны и тарханы. К числу последних относились не всегда крупные