Гвардейцы бесцеремонно преодолели расстояние от ворот до лужайки у дома и, заломив Аррону руки потащили его к выходу.

— Что вы делаете? Как вы смеете! — гневалась Мэй, пытаясь разжать стальную хватку имперских воинов.

Эйвис в ужасе прижала руки ко рту, смотря на разворачивающуюся перед ней сцену широко распахнутыми глазами. Уэсли подался было вперед, но поймав многозначительный взгляд друга, замер на месте.

Один из держащих руки Аррона гвардейцев оттолкнул мешающуюся Мэйрилин в сторону. Девушка не пострадала, но это действие вызвало у генерала, до этого хотевшего мирно последовать за прибывшими, приступ гнева. Он парой ловких маневров разметал в стороны скрутивших его воинов и оказался рядом с женой.

Девушка не пострадала. Аррон взял ее за руки, коснулся плеч, убеждаясь, что она цела. Но генерал не успел ничего сказать, как новая партия солдат оторвала его от жены и вывернула руки так, что невозможно было пошевелиться.

В другой раз Ар не стал бы потворствовать рукоприкладству и такому произволу во время задержания, но если они хотят покинуть страну, как и планировали, то лучше, чтобы погони за ними — как поступали беглыми преступниками — не было. Даже могущественный генерал армии не может противостоять мощи императора и аристократов. Аррону еще предстоит выяснить, как к власти пришел сын наложницы, и что вообще происходит.

Мэй с тревогой смотрела, как гвардейцы уводят ее мужа.

— Какого черта творится? — спросил Уэсли, не обращаясь ни к кому конкретно, растерянно взлохматив волосы руками.

Двор снова опустел, но никто не спешил заходить внутрь. Солнце клонилось к закату. Эйвис вошла внутрь и спустя пять минут снова вышла. Она сменила наряд и забрала в тугой хвост, распущенный до этого локоны. В брюках и сапогах, из-за краев которых торчали рукояти ножей, она напоминала наемницу.

Виконт нахмурился, поджав губы, но не смог ничего сказать, неодобрительно следя за тем, как девушка подошла к Мэйрилин, что-то шепнула ей на ухо и скрылась в надвигающейся на город тьме ночи.

«»

Вернулась Эйвис только ближе к рассвету. К облегчению ожидающих ее Уэсли и Мэй, она была цела и не ранена. Следом за ней через раму открытого окна в комнату скользнул Эдер. Этот прием не дался ему легко. Выглядел он не очень. Потрепанный, с царапиной на скуле и припухшей губой. Эйвис помогла его добраться до ближайшего кресла, из-за хромоты его сильно вело в сторону.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил девушку Эдер. Благодарность эта была, очевидно, не только за то, что она помогла ему сесть. Эйвис моргнула, молча ее приняв и не придавая произошедшему большого значения.

— А с тобой что приключилось? Где Карита? Ее действительно собираются похоронить заживо? — спросил Уэсли, не собираясь держать любопытство в себе.

Эдер выдохнул, и, немного помедлив, кивнул.

— Принц Ригар мертв, думаю, что ему помогли. Никакая скорбь, если бы он даже мог ее испытывать, не смогла бы остановить его от борьбы за власть. Его жена пропала без вести, все слуги в поместье молчат и как один твердят, что он повесился от горя, — Эдер выдохнул и помотал головой, все еще не до конца осознавая, что произошло за каких-то три-четыре дня.

— Дворец закрыли. Никто не мог выйти или войти. Когда императрице сообщили вести о смерти сына, она ушла в небытие и так и не очнулась. Вдовствующая императрица заперлась в своем дворе. Решила переждать, старуха и выбрать сторону победителя. Наложница Неллая собрала Совет, подняла вопрос о выборе императора. Как понимаете, он был небольшим. Либо ее старший сын Вейланд, либо младший Гриир, — Эдер устало потер складку меж нахмуренных бровей.

— Вдобавок к этому… — на челюсти маркиза вздулись желваки. — Она предложила провести «обряд очищения» чтобы преодолеть этот кризис династии и благословить Вэйланда на благоприятное правление…

— Какое-какое правление? Странно, конечно, убить принцессу как жертвенного барашка, чтобы принести стране пользу, где логика? — фыркнул Уэсли.

— Все просто. Логика в том, чтобы окончательно убрать со своей дороги всех противников. Карита была для Неллаи большей угрозой, чем Ригар. Императрица могла посадить на трон сына, и он бы был ширмой, а Карита — мозгами. Наложница не успокоилась бы, пока у Рандаи остается ребенок — наследник — который может перейти дорогу ее сыну. Даже если это принцесса.

— И где она сейчас? — спросила Мэйрилин, имея в виду ее высочество.

Маркиз отвел глаза и мотнул головой.

— Я не знаю. Я пытался их остановить, как только узнал, какое решение принял Совет…

— Конечно, они прогнулись. Трусливые старики, спасающие свои шкуры. Личные солдаты Неллаи ворвались во дворец принцессы и утащили ее неизвестно куда. Она сказала мне не искать ее… — Эдер растер лицо сжатым добела кулаком.

Воцарилась тишина.

Мэй обдумывала полученную информацию. Аррона схватили, принцессу Кариту, которая могла встать на их сторону и обеспечить поддержку, где-то держат и собираются обречь на страшную смерть. Вдовствующая императрица Сарула помогать и вмешиваться в ситуацию не станет. На трон взошел принц, который собирается менять порядки и перекроить власть под себя, а совет аристократов, последний оплот неугодных матери нового императора, решил плясать под ее дудку.

Единственное, что могло помешать, это армия, и это настоящая причина почему Неллая приказала схватить генерала, не из-за Хорваша, хотя его смерть стала отличным поводом для ареста. Мэй побледнела. Сейчас у наложницы есть два варианта: убедить генерала армии, пользующегося непререкаемым авторитетом среди военных, подчиниться и оказать поддержку Вэйланду, присягнув на верность перед народом, признав легитимность его правления, либо, если он откажется — в чем Мэйрилин, как его жена не сомневалась — избавиться от ставшего ненужным, способного помешать, предателя.

Заклеймить принесшего славу и победы стране, национального героя и любимого племянника бывшего императора изменником, предателем. Это определенно потешит самолюбие наложницы, долгие годы терпевшей сравнение своих сыновей с выдающимся Арроном Астигаром, до которого им как до солнца и обратно.

В груди Мэй поднималась буря. От гнева в висках шумела кровь. Пришло время ей навести здесь порядок.