они прозвучали в его устах. Ну и ладно. Эх, все равно семь бед-самоцвет. Или как-то так. — Возьмешь своих собак. Мои собаки обрадуются. Тебе никогда больше не придется носить ни одну из… — он шлепнул по пышному банту на ее плече, — …этих нелепиц.

Кристиан почувствовал, как Маргаритка улыбнулась, уткнувшись ему в грудь.

— Самое замечательное предложение, которое мне делали в жизни, — призналась она. — Но это невозможно. Я разобью сердце папе. И тогда точно королевством станет править матушка.

— Она в любом случае собирается им править, — заметил Кристиан. Может, он был бы осмотрительнее, если бы не впал в безрассудство от страха и недосыпа, но кто знает? — Я не шутил, когда сказал, что брак с Магнусом убьет тебя. Я подслушал, как твоя матушка говорила своему хорьку, что хочет убрать с дороги тебя и твоего отца тоже. Подстроить несчастный случай со смертельным исходом. А потом сошлет Магнуса в его собственное поместье и станет единоличной правительницей.

Кристиан затаил дыхание и ждал, что Маргаритка вот-вот позовет солдат, чтобы его заключили под стражу за измену.

Она изумленно подняла голову:

— Моя собственная мать такое задумала? Ты уверен?

— Еще бы, — ответил он, не ослабляя объятий. Слишком поздно идти на попятный. — Настолько уверен, что решил — лучше тебе бежать отсюда, пока ее не остановят.

— Бог мой, — вздохнула Маргаритка. — Хотелось бы мне не поверить. — Она снова прижалась ухом к его сердцу и глубоко вздохнула. Потом через мгновение подняла голову, взглянула ему в глаза и лучезарно улыбнулась. — Мне следовало догадаться, что это ты. Когда я первый раз до тебя дотронулась, то могла сказать, что ты думаешь… ну… тепло обо мне. Однако я не поняла, что это в самом деле ты. Как-то не представляла, что мы встретимся. Думала, что мы будем переписываться, даже когда я стану старушкой и буду жить замужем где-нибудь в далеком королевстве. И вот представь, я нахожу тебя прямо сейчас, когда ты мне больше всего нужен. А ты можешь теперь сказать, как тебя зовут по-настоящему?

Кристиана охватило облегчение. Она узнала его! Он снова может быть ее лучшим другом, и больше не надо притворяться.

— Перво-наперво хочу, чтобы ты знала, как ужасно я себя чувствовал, что приходится тебя обманывать, — признался Кристиан. — Мы обещали никогда не лгать, но я просто не мог, как простолюдин, настаивать, чтобы принцесса сдержала обещание быть лучшим другом, особенно какому-то слуге.

— О, разве ты не знаешь, что дружба выше сословий? Сердцу важны лишь преданность, тепло и дружеское участие. А именно это ты всегда мне дарил и все еще даришь. А теперь, будь добр, — нечестно, что ты знаешь мое имя, а я твое нет.

— Кристиан. Ты угадала одно из шести, и это мое любимое письмо от тебя.

— Я рада, что не Клэнси! Ты точно не казался похожим на Клэнси.

— Как ты меня узнала?

— Потому что ты мой бастион. Такой, как и обещал мой лучший друг.

— Так ты сама догадалась? А не прочла, что у меня в голове?

— Я только ощущаю мысли и чувства, а не имена и названия.

— Не могу ничего представить, что бы хотел от тебя скрыть в мыслях.

Маргаритка потупила взгляд.

— По правде сказать, я не всегда так могу. Только когда я несчастна. Никто об этой особенности проклятия не знает. И разумеется, я вечно была несчастна, когда росла здесь, и потому так часто читала в душах людей, что до смерти их пугала. Впервые это случилось, когда мне было четыре года, и матушка тащила меня в детскую, потому что я помешала ей играть в вист с фрейлинами. Я спросила ее: «Вы правда хотите, чтобы я никогда не рождалась?» И она отбросила мою руку, словно обожглась, и спросила: «Как ты это сделала?» Так я узнала, что каким-то образом прочла ее мысли. Еще пару раз такое случалось, пока матушка не поняла, что это происходит, когда она касается меня. Поэтому и перестала. И очень скоро все присоединились к ней. Даже моя гувернантка. Все, кроме папы. Он никогда меня не боялся. Впрочем, у него и мыслей не было, которые бы меня беспокоили. И как водится, я с ним рядом счастлива, поэтому не могу его прочесть.

— Наверно, тебе стоит подержаться за свою матушку и убедиться, что она и впрямь что-то замышляет, чего я боюсь. А убедившись, ты должна бежать отсюда. Если хочешь, можешь жить со мной и Эдом. Или уехать к сестрам. Тогда мы можем продолжить посылать голубиную почту, если захочешь. Но я должен знать, что тебе ничто не угрожает.

— Тебе и в самом деле так важно?

Маргаритка так на него посмотрела, что у Кристиана словно зазвенело в голове — она бы позабавилась, прочти его мысли.

— Да, — ответил он, помотав головой, чтобы прочистить мозги. — Я не могу ни о чем другом думать, что было бы важнее.

— Я тебе верю, — призналась она. — А теперь я потеряла твои мысли.

— Почему? Потому что… потому что… счастлива?

Он не смел надеяться, что его забота сделает Маргаритку счастливой настолько, что она не сможет читать его мысли.

— Я знаю, что кажется безумием — обрадоваться, что моя собственная мать хочет навсегда убрать меня со своей дороги. Но ведь попутно я нашла, что здесь мой лучший друг, и он… — Она очаровательно покраснела, опустила ресницы и прошептала: — Я была так рада, что ты начал мне писать. Мне так тогда это было нужно.

— Я знал в тот день, что с моей стороны это нахальство, но ничего не мог с собой поделать. Меня снедало любопытство, что ты читаешь. Признаюсь, я удивился, когда ты мне ответила.

— И я. Но ведь ты не мог знать, как я была одинока, когда ты послал мне первую записку, как мне хотелось завести друзей.

— Ну, один у тебя теперь есть, — сказал Кристиан и снова обнял Маргаритку, желая, чтобы она прочла сейчас его мысли и узнала, что он хочет быть ей больше чем другом.

И в это мгновение, топоча по лестнице, на террасу ворвался отряд замковой стражи во главе с Ролло.

— Стой! — заорал он.

Кристиан и Маргаритка разжали объятия. К кому обращался Ролло: к ним или к своим солдатам?

— Взять его! — приказал Ролло, и Кристиана крепко схватили — стражников было столько, что он не мог сосчитать, и все увешаны оружием.

— Прекратите! — закричала Маргаритка. — Я принцесса и приказываю вам остановиться!

— Простите, принцесса, — ответил Ролло. — Но королева вас выше, и я подчиняюсь ее приказам.

— Но