И она бросается вверх по склону, двигаясь еще быстрее, чем раньше.

Я в ужасе трясу головой.

– Не могу быстрее, – хриплю между вдохами, – ноги горят.

Бритта дышит так же рвано.

– И я не могу.

– Ой, да хватит ныть, – беззаботно бросает Адвапа, обгоняя нас.

Они с сестрой – единственные, кого ничуть не беспокоит то, что мы вообще-то бежим. Хотя, с другой стороны, они же нибари, их племя лишь притворяется, что почитает Бесконечные Мудрости, когда жрецы или посланцы отваживаются отправиться в их пустыни. По крайней мере, так всегда говорила мне мама.

Доля правды в ее словах наверняка была, потому что Адвапа несется почти вприпрыжку.

– Всего лишь легкая разминка, – заявляет она. – Дома мы бегали на много миль.

– В жару, – добавляет Аша. – По горным вершинам.

– Вот и уносите задницу в эти свои горы, а мы тут помрем, – огрызается Бритта и тут же сипит, мгновенно сожалея о сказанном. – Простите, я не хотела. Я так устала. Сейчас и правда наступит моя первая недосмерть.

– Чистейшая правда, – соглашаюсь я, неохотно возвращаясь к бегу.

Второй заход еще хуже первого, от такого темпа мышцы горят адским огнем. Однако, к моему изумлению, чем дольше я бегу, тем легче мне становится. Словно мышцы набирают силу, раскрываются во всю мощь. Вскоре боль уходит в прошлое, а я ношусь вверх-вниз по холмам, едва касаясь ногами земли. Пейзаж вокруг подергивается рябью, мягкими, мерцающими волнами, будто деревья вдруг опустились под воду, звуки становятся более отчетливыми – я шагнула в совершенно новый мир, где все до крайности обострено.

Улыбаюсь от уха до уха, когда передо мной медленно падает капля росы, и я вижу ее кристальную чистоту. Я еще никогда не была такой счастливой. Такой свободной.

– Это чувствуют птицы?! – возбужденно кричит Бритта. – То-то нам всегда запрещали бегать!

И я спотыкаюсь, напоминание пронзает, как стрела. Безграничные Мудрости запрещают бегать и все остальное, что не готовит девушку к замужеству и служению семье. Девушкам нельзя кричать, пить, ездить верхом, учиться в школе, изучать ремесло, драться, ходить куда-либо без сопровождения мужчины. Старейшина Дуркас всегда твердил, что Безграничные Мудрости показывают нам, как жить счастливо и праведно.

А что, если они призваны держать нас в клетке?

Гоню эту мысль прочь, захлебываясь волной вины. Путь верующих – доверие и покорность, сколько раз это повторял нам старейшина Дуркас? Возможно, сейчас я этого не понимаю, но Ойомо уготовил мне нечто большее. Все, что мне нужно, это подчиняться и веровать.

Пусть я здесь и делаю то, что противоречит учению, я должна верить, что Ойомо знает о моих чувствах, видит, что я стараюсь изо всех сил.

Я покорюсь. Я сохраню веру.

Я больше не буду поддаваться опасным мыслям…

Газаль наконец ведет нас обратно во внутренний двор. Стоит мне в нем оказаться, как в тот же миг колени подгибаются, и я внезапно падаю на землю, слишком уставшая, чтобы стоять на ногах. Валятся и остальные, но они тоже хохочут и хихикают, наслаждаясь открытием, наслаждаясь радостью, которую только что познали. Радостью, которую я до сих пор пытаюсь забыть.

Ойомо, прости меня. Ойомо, прости меня.

Эйфория, которую я ощутила во время бега, – это что-то неправильное. Я должна изгнать ее из своих мыслей.

Почти благодарна Газаль, когда она взирает на нас ее привычным холодным взглядом, отвлекая меня от раздумий.

– Достаточно утренней разминки, неофитки. Возвращайтесь в комнаты. У вас двадцать минут, чтобы привести себя в порядок и сменить одеяние незамедлительно. Скоро начнутся занятия.

Вот и все, что она нам объясняет, прежде чем мы спешим по комнатам.

13

– Смотри, вон Дженеба, – указывает Бритта на жизнерадостную послушницу-южанку, когда мы снова хлынули на улицу.

Я уже помылась, переоделась и съела завтрак из овсянки с медом, который поставили перед нами помощницы. Еще были колбаски, но я отдала их Бритте, ведь от одного только запаха у меня скрутило живот.

Кажется, я больше не могу есть мясо.

– Ты ж хотела спросить ее про «Геральдику», помнишь? – подсказывает Бритта и вдруг спешит к послушнице: – Почтенная старшая сестра по крови Дженеба! Почтенная старшая сестра по крови Дженеба!

Та поворачивается:

– Неофитка Бритта, – произносит она. – Что-то случилось?

– Нет, просто вопрос, почтенная старшая сестра по крови! «Геральдика»… где она?

– В архиве рядом с библиотекой на верхнем этаже. – Дженеба, помолчав, бросает на Бритту взгляд: – Твоя мать или бабушка была Тенью?

– Моя мать… возможно, – подаю голос, привлекая внимание послушницы к себе.

Она вскидывает бровь.

– Так вопрос был для тебя, неофитка Дека. Как интригующе. Что ж, удачи в том, чтобы туда попасть. – Когда мы с Бриттой в замешательстве хлопаем глазами, Дженеба поясняет: – Неофиткам разрешается посещать библиотеку лишь в свободные дни, а их вы получите лишь спустя первые три недели обучения. Так что – удачи тебе, неофитка.

Как только Дженеба уходит, я в ужасе поворачиваюсь к Бритте:

– Три недели? Я не могу ждать так долго.

Кто знает, что случится за такой срок? Что, если мы начнем тренироваться со смертовизгами? За завтраком послушницы рассказывали, что их это ждало лишь после двух месяцев обучения, но лишь потому, что их целью были вылазки против местных гнезд.

Теперь, когда грядет ход смертовизгов, все готовятся к военной кампании, а значит, гонять нас будут куда больше, чем их. Не удивлюсь, если придется биться со смертовизгами уже с этой недели.

– Должен быть другой способ… должен! – говорю я Бритте, чувствуя нарастающую панику.

Что, если в их присутствии мои глаза вновь поменяют цвет? Что, если меня кто-то увидит, разоблачит?

Задыхаюсь от ужаса, когда думаю о том, что тогда случится: кармоко загонят меня в пещеры под Варту-Бера, чтобы ставить опыты, как старейшины в Ирфуте, джату меня уволокут, чтобы казнить снова и снова. Не смогу опять это пережить, не смогу! Я должна раздобыть сведения о матери, научиться контролировать растущие во мне способности.

И пока что моя единственная надежда – это «Геральдика».

– Будет тебе, Дека, – отвечает Бритта, пока я силюсь унять круговерть мыслей. – Надо просто поискать. И вообще, разве это не хорошо, что ты можешь чувствовать смертовизгов?

Я застываю.

– Что?

– Подумай, сколько пользы такое принесет во время вылазок и так далее. Это же очень ценно. Сможем находить смертовизгов еще до того, как они сами вылезут! Перевес в нашу сторону, – пожимает плечами Бритта, совершенно не подозревая, как только что перевернула все мое мировоззрение.

Очень ценно…

Все это время я жила в страхе перед своими способностями. Но что, если это полезное оружие? Меч, который можно обнажить, когда того требуют обстоятельства? И Бритта так легко увидела то, что не сумела я сама, и так легко приняла то, что не сумела даже моя собственная семья.

К глазам подступают жгучие слезы, и я моргаю, чтобы их прогнать.

– Ты б лучше, наверно, не скрывала их, а пыталась ими овладеть, – продолжает Бритта. – Взять их под контроль.

– Ты права, – наконец вымучиваю я.

– Да, да? – сияет Бритта, явно очень довольная собой. – Давай выясним все, что сможем, про твою маму и начнем тренироваться… ну, как эти первые недели пройдут.

И она тянет меня вперед, за вереницей других девчонок.

Наше первое за сегодня занятие проходит в простом деревянном домике, расположенном на середине холма. Солнце только начало свой путь по небу, но уже стоит жара. Кармоко Хуон сидит, скрестив ноги, на тростниковой циновке, бледно-желтая полумаска закрывает лицо от лба до носа. Этим утром на кармоко красивое голубое одеяние, расшитое розовыми цветами, а ее волосы подняты и закреплены причудливым гребнем с драгоценными камнями. За ее спиной стоят двое вооруженных до зубов джату, грозно сложив руки на груди.

– Займите места, неофитки, – произносит