Шрифт:
Закладка:
Я не мог представить, с чего бы Сидра стала преувеличивать пользу своих подарков или тратить силы на их изготовление, если они не могли всерьез улучшить наше положение.
– Мне нужно связаться с Солнечным Долом и сообщить, что происходит.
– Нет необходимости. В Святилище всегда будет присутствовать частичка меня, которая позаботится о вашей безопасности.
– Только позаботится? Или возьмет власть в свои руки?
– Где же твоя благодарность? – проворчала Сидра. – Не беспокойся, ко мне быстро привыкнут. А со временем поймут, что я на их стороне. Я хочу, чтобы Солнечный Дол выжил. Вы не одни, есть и другие островки жизни, бесстрашные группки уцелевших, которые прячутся в ночи. Но в любой момент какая-то из этих групп может погибнуть сама или ее отыщут волки. Так что каждую из них следует считать незаменимой.
– Странный у тебя способ проявлять любовь к другим.
– Любовь? Интересное слово ты выбрал. Не подумал ли заодно о вере и надежде? Но это вовсе не то, Мигель. Это гарантия защиты вида как такового. И мои дары на этом не заканчиваются. Пока «Коса» летела сюда, чтобы меня забрать, я велела ей послать беспилотники навстречу вашим апостолам. Это помогло мне слегка вас ослепить, но уверяю тебя, лишь временно. В апостолов внедрены системы самовосстановления – вроде тех, что я отправила на поверхность планеты. Когда апостолы вновь оживут, они станут намного совершеннее. Опять-таки это никак не остановит волков. Но если вы сумеете заранее получить сигнал об их появлении, у вас будет больше времени, чтобы отключить все ваши шумные процессы и затаиться.
– Ты многое знаешь о волках. Или мне так только кажется?
– Это стало делом моей жизни. Кто-то ведь должен. – Она указала на иллюминаторы, за которыми продолжал уменьшаться диск моей планеты. – Попрощайся с Михайловым Днем, Мигель; когда ты увидишь его в следующий раз, он будет похож на крошечный камешек.
Несколько секунд я смотрел на родной дом, но в конце концов стала невыносима мысль, что Николя и Викторина сейчас где-то там, что они ничего не знают о происходящем со мной и что я никогда не узнаю, как сложится их судьба.
Я отвел глаза, охваченный тоской и отчаянием.
Сидра ошибалась. Я знал, что следующего раза не будет.
Глава 6
В другой части корабля был накрыт обеденный стол. Между двумя креслами с пухлыми спинками расположились тарелки, приборы, бокалы, бутылки и кувшины. В создаваемых «Косой» воздушных потоках покачивалось пламя свечей.
– Если хочешь, чтобы я поел, просто дай что-нибудь, что можно унести в каюту.
– Нет, я настаиваю. А когда я говорю «настаиваю»… – Сидра указала на кресло напротив иллюминатора. – Садись. Говорят, считается вежливым предоставлять гостям место с лучшим обзором.
Почувствовав, что спорить с ней бесполезно, я сел в кресло. Сидра расположилась в другом, спиной к иллюминаторам. От Михайлова Дня не осталось и следа – лишь рыжеватое пятно пылевого диска, на фоне которого виднелось несколько ярких звезд. Вероятно, имел место некий фокус с контрастом, поскольку хватало даже света свечей, чтобы звезды расплывались у меня в глазах.
Сидра, не спрашивая, налила мне вина.
– Начнем сначала, Мигель. Оставим все плохое позади. Я оторвала тебя от семьи, и вряд ли ты станешь меня за это благодарить. Но обещаю: со временем ты многое увидишь в ином свете. Пока же нам придется делить на двоих этот корабль. Делить на протяжении всего путешествия и, поскольку наши жизни взаимозависимы, заботиться друг о друге. – Она доверительно понизила голос: – Но в конце пути ждет награда, которая стоит всех наших трудов.
– Харибда?
– Все-таки соображаешь. Ну как, договорились? Мой корабль – твой корабль. – Она подняла бокал и жестом предложила мне поднять свой. – Предлагаю тост. Но не за меня и даже не за нас – для этого еще слишком рано. Ты меня ненавидишь, и я понимаю твои чувства. Так что – за твоих и моих друзей и за нашу общую борьбу с волками. Ночь холодна, лес полон кошмаров, но на горизонте мерцает огонек.
– За моих друзей, – сказал я.
– И за моих.
– Буду молиться, чтобы они никогда не встретились, – проворчал я. – Ибо, кем бы ты ни была и кто бы тебя ни послал, я не желаю в этом участвовать.
– Мои друзья не то же самое, что я.
Сидра пригубила из бокала, и я последовал ее примеру. Как бы ни хотелось обратного, вино оказалось приятным на вкус и пьянящим.
Меня не особо беспокоило, что в вино может быть что-то подмешано или что алкоголь помешает мне трезво мыслить. Я теперь на корабле Сидры, и только в ее власти ввести в мое тело что-нибудь или извлечь. Раз уж мне позволено дышать, я с тем же успехом могу пить вино.
– Что такого я могу предложить, чего ты не в состоянии сделать сама? – спросил я. – Или чего не может сделать твой корабль?
– Твоя ценность станет ясна к тому времени, когда мы доберемся до Харибды.
– И где она, эта Харибда? Вряд ли я раньше слышал о планете с таким названием. Я порылся в архиве Солнечного Дола и не нашел никаких упоминаний.
– Значит, тебе придется просто поверить в ее существование. Но отчасти я помогу. Это название нигде не встречается, потому что его дала планете я и оно абсолютно неофициальное.
– Так где же она?
– В системе, до которой с легкостью может долететь этот корабль.
– Но все равно до нее десятилетия пути.
Сидра беспомощно пожала плечами, будто мы оказались в ситуации, которая нисколько от нее не зависела.
– Космос велик. Что поделаешь?
В помещение вплыли белые шары величиной с человеческую голову – своего рода прислуга. От каждого шара отходили членистые рычаги, они держали дымящиеся тарелки с нашим первым блюдом – чем-то вроде клецек, обрызганных блестящим соусом. Шары поставили тарелки и удалились.
Если вино можно назвать превосходным, то для клецек у меня попросту не нашлось слов. Возможно, это объяснялось контрастом с кухней Солнечного Дола, но я не мог вспомнить ничего, столь же удачно подходящего моим не вполне атрофированным вкусовым предпочтениям. Я чувствовал себя будто слепой, вновь узнавший, что такое яркие краски.
– Вкусно?
– Не жди благодарности. – Я помолчал, прожевывая клецку. – Но ты права насчет твоего корабля: готовит он отменно.
Я посмотрел на нож, который держал в руке. Тяжелый, из какого-то холодного сплава – не настолько длинный или острый,