Шрифт:
Закладка:
— Что со мной происходит? — пробормотала она.
Гейдж пробудил ее к жизни. Он показал ей, какой должна быть близость между мужчиной и женщиной. Однако он ей не пара. Они разные, как ночь и день. Но Джанна научилась у него тому, что занятия любовью и влюбленность — две разные вещи. Он дал ей понять, что страсть — это не любовь, а бессмысленное желание. И страсть больше связана с плотскими удовольствиями, чем с реальными эмоциями.
Умом это понимала, ведь она читала лекции о человеческой природе и отношениях. Но до настоящего момента не подозревала, что это может быть как-то связано с ней. Гейдж ждет ее в своей комнате, чтобы подарить ей еще одну ночь, полную оргазмов.
Джанна выключила компьютер. Сегодня ей не до работы. Полсекунды она размышляла, что делать дальше, потом надела сапоги, легкую куртку и вышла из комнаты.
Она резко остановилась, заметив Гейджа, идущего на кухню. На нем были выцветшие джинсы и расстегнутая рубашка.
Он взглянул на нее:
— Ты куда-то собралась?
— На улицу. — Она решила покататься верхом, но не была очень опытной наездницей.
— Сбегаешь, Джанна?
— В сапогах? — пошутила она.
Его губы дрогнули.
— Я имел в виду не тот бег.
Опустив плечи, она глубоко вздохнула:
— Гейдж, я не удобная маленькая игрушка, с которой можно играть.
— Ты права. В тебе нет ничего удобного, Джанна, — тихо сказал он. — Ты закончила работу?
— Нет. Я не могу сосредоточиться, — призналась она, не понимая, зачем это сделала.
Гейдж вздохнул и пригладил рукой волосы. Ей захотелось прикоснуться к его темным прядям.
— Я хотел поесть мороженого. Будешь? — спросил он.
— Нет. Да. Э-э-э… — Она уставилась на его расстегнутую рубашку, из-под которой выглядывала тонкая полоска мускулов и загорелая кожа.
— Вопрос простой, Джанна. Либо ты хочешь чего-то, либо нет.
Она посмотрела на него:
— Я хочу немного.
Гейдж просто взял ее за руку и повел на кухню. Джанна села, пока он доставал из морозилки две упаковки мороженого — шоколадного и клубничного, — выкладывал его на тарелку, посыпал орехами и поливал карамельным соусом. Потом он вручил ей ложку, взял свою и принялся лакомиться. Проглотив мороженое, он простонал от удовольствия.
Джанна недолго наблюдала за ним, потом взяла тарелку и прошептала:
— Иди за мной.
Гейдж был достаточно умен, чтобы не показать, что шокирован. Войдя в его комнату, Джанна повернулась к нему лицом. Он взял у нее тарелку и поставил на стол, потом крепко прижал к себе Джанну. Он покрывал ее губы требовательными и страстными поцелуями, которых она так ждала.
— Джанна, милая, я не выдержал бы еще одну ночь в этой постели без тебя.
— Я тоже.
Они снова занялись любовью.
Джанна наконец почувствовала себя по-настоящему свободной. Она освободилась от того, что когда-то считала правильным.
Потом они лениво лежали в кровати, прижимаясь друг к другу. Они вздремнули после бурного секса и совсем забыли о мороженом, которое превратилось в сливочную лужицу в тарелке.
Гейдж провел рукой по ноге Джанны, от лодыжки до стройного бедра. Он интуитивно знал, как к ней следует прикасаться и где целовать. Когда его пальцы коснулись ее макушки, Джанна пошевелилась. Она была очень отзывчивой.
— Гейдж, — пробормотала она, закрыв глаза.
— Тсс, милая. Просто разреши мне приласкать тебя.
Он провел пальцами по ее плоскому животу и коснулся кончиком пальца ее пупка. Потом погладил нижнюю часть ее груди и обхватил пальцами сосок. Он не торопился, ублажая Джанну и пробуя ее тело на вкус с помощью языка.
Джанна поерзала на месте и тихо простонала. Ее чувственные стоны возбуждали его сильнее, чем он думал.
Обхватив рукой ее затылок, Гейдж подарил ей долгий, медленный, восхитительный поцелуй. Потом еще один, и еще. Он шептал ей на ухо нежности, говоря, какая она красивая и сексуальная и что будет медленно заниматься с ней любовью.
Она простонала в ответ.
Все это время Гейдж сдерживался и ждал подходящего момента. Потом он опустился на Джанну и вошел в нее. Она двигалась вместе с ним, медленно и размеренно. Это был рай и ад одновременно.
— Спасибо, — тихо произнесла она, когда все закончилось.
— Это я должен благодарить тебя. — Он поцеловал ее, по-прежнему не веря, что Джанна Марино может быть такой страстной и чувственной.
— Я не хотела помешать твоей поездке с Гейджем в Лос-Анджелес.
Роуз настояла на послеобеденном чаепитии на заднем дворе в тени гигантского дуба. Они сидели на удобных шезлонгах, глядя на поместье Тремейнов. Роуз выздоравливала дома и нуждалась в свежем воздухе, поэтому Джанна ей уступила.
— Я знаю, ты планировала попутешествовать с Гейджем. А Лос-Анджелес — захватывающее место, — сказала Роуз.
— Наверное, но я посмотрю его в другой раз.
Лос-Анджелес мог быть захватывающим, но не более чем последняя неделя, проведенная с Гейджем. Если они не были на публике и не навещали Роуз в ее комнате, они торчали в гостевом доме и занимались любовью утром и вечером. Они не могли насытиться друг другом. Секс с Гейджем был невероятным. И Джанне нравилось каждое утро просыпаться в его объятиях. Но они оба договорились, что на этот раз Джанне лучше остаться дома и отказаться от этой поездки. Она решила побыть с Роуз несколько дней. Лили и Харпер занимались подготовкой к свадьбе, до которой оставался всего месяц, а Кейд много работал, чтобы взять отпуск на время медового месяца.
— Я рада побыть с тобой. Я не думаю, что нужна Гейджу в этой поездке. С ним Риган. Его ждут встречи с продюсерами и прочее. По-моему, он должен дать телевизионное интервью.
— Хм. — Роуз отпила чаю. — Значит, вы с Гейджем поладили?
Джанна замерла:
— Да. Раньше мы в самом деле не ладили.
Роуз вглядывалась в ее лицо.
— Джанна, я не хочу лезть не в свои дела. Вы оба взрослые.
— Роуз, все в порядке. Уверяю тебя, мы придерживаемся плана.
— Хорошо. Это все, что мне нужно знать.
Джанна не собиралась безумно влюбляться в Гейджа или что-то в этом роде. Это было бы глупо и нелогично. Нет, у них просто короткий роман. Еще несколько недель, и их пути разойдутся.
Джанна отхлебнула чаю и улыбнулась Роуз, но в ее голове мелькнула надоедливая мысль. Она солгала Роуз. И хуже того, она солгала самой себе.
Она безумно соскучилась по Гейджу. Он становился важным человеком в ее жизни. Его не было уже двадцать четыре часа, и она не слышала от него ни
