Нерешаемость задачи – лучшая ее реклама. Мы знаем, что самые известные математические задачи либо все еще не решены, либо потребовали сотни лет на решение.

После ярмарки в Нью-Йорке о кубике Рубика заговорили, а через несколько месяцев он появился в магазинах и взлетел в стратосферу. Как это случилось? Какие силы способствовали созданию такого массового культурного явления? По сей день я не могу найти ответ. Но знаю наверняка, что многое не зависело от меня, особенно деловая сторона. Безусловно, сыграли роль уникальность Куба и его способность заинтересовать людей разных поколений и культур. Но быстрый взлет произошел прежде всего благодаря усилиям горстки людей, которые разглядели потенциал Куба и поверили, что мир тоже сможет его оценить.

Так или иначе, Куб был у всех на слуху, его было удобно носить с собой, и он нравился почти всем людям независимо от возраста (и, если честно, огромное количество подделок также привело к тому, что он, казалось, был повсюду) – интерес к Кубу начал принимать форму помешательства.

За первые три года владения лицензией компания Ideal Toy продала по всему миру 100 миллионов кубиков. 12 июня 1981 года руководство Дона Тейлора по сборке Куба «Освоение кубика Рубика: решение самой удивительной головоломки ХХ века» (Mastering Rubik’s Cube: The Solution to the 20th Century’s Most Amazing Puzzle) возглавило список бестселлеров The New York Times. Через три недели в список вошла еще одна книга – «Простое решение кубика Рубика» (The Simple Solution to Rubik’s Cube) Джеймса Дж. Нурса, ставшая лучшим изданием 1981 года. Тогда было продано более шести миллионов экземпляров – книга оказалась самой продаваемой за 36 лет существования издательства Bantam Books. На протяжении 36 недель в топ-листе постоянно находились несколько книг про Куб. А 24 января 1982 года таких книг в нем оказалось целых шесть.

Фабрики игрушек не справлялись с растущим спросом. Наряду со множеством других упоминаний в прессе и на телевидении Куб появился на обложке журнала Scientific American в марте, а в декабре – в Time.

Примерно в то время на обложке одной из американских книг было изображение руки с прикованным к ней Кубом. Шутка заключалась в том, что сильное привыкание к Кубу делало вас его пленником. Для меня же это был более личный вопрос. До сих пор я летел по жизни, словно лист на легком ветру, но теперь попал в ураган. В буре, вызванной популярностью Куба, сохранять равновесие было нелегко. В то время я не мог похвастать деньгами, все финансовые выгоды пришли позднее. Зарплату я не получал, контракта, где была бы прописана сумма вознаграждения, у меня не было. Предполагались авторские, но деньги были только в планах и ожиданиях. В то время я был еще очень молод и совершенно не разбирался в финансах. Мой основной подход тогда и сейчас заключался в том, что я никогда не тратил больше, чем зарабатывал. Я был рад, что мои поездки оплачивали и мне давали денег на карманные расходы в виде суточных. Но даже это было мне не нужно. Мне некогда было тратить деньги. Мне не нужно было тратить деньги. И у меня не было денег, чтобы тратить. Можно сказать, моя жизнь была идеальной.

В период всеобщего помешательства феномен Куба формировался не кем-то конкретно, а всеми. Куб уже не ассоциировался с моей личностью. Когда я оказался в эпицентре этого урагана, я не сознавал, что, оглянувшись назад, мы будем называть все случившееся не иначе как помешательством. На войне во время сражения солдаты не видят всей перспективы. События происходят слишком близко. Только спустя время или, быть может, с парящего высоко в небесах самолета можно увидеть сравнительно полную картину. Я же находился в эпицентре этого безумия. Но чем именно это было?

Я, как и другие, понятия не имел, что это значит, пока все не закончилось. Я знал лишь одно: я должен быть здесь, там, везде. В июле 1982 года в журнале Scientific American вышла вторая статья Дугласа Хофштадтера о Кубе. Один отрывок из нее давал ответы на многие вопросы, которые мне часто задавали. «В завершение я хотел бы обсудить поразительную популярность Куба, – писал он. – Люди часто спрашивают: “Почему Куб так популярен? Долго ли это продлится? Или мода на Куб быстро пройдет?” Лично я считаю, что история будет продолжаться. Думаю, у Куба есть какая-то базовая, интуитивная, исконная привлекательность. …Я уверен, что Куб, как и кубики в целом, будет процветать. Полагаю, еще долго будут появляться его разновидности, которые обогатят и разнообразят нашу жизнь. Приятно, что игрушка, бросающая вызов разуму, обрела такой всемирный успех».

Похоже, автор статьи был превосходным пророком, настолько точно он предвидел будущее. А я лишь следовал за пылающим хвостом этой кометы.

Однако… последующие события того же года, казалось, перечеркнули пророчества Хофштадтера.

Все закончилось так же внезапно, как началось. В какой-то момент было ощущение, что у каждого есть Куб или он хочет его заполучить. О Кубе писали, снимали, говорили, придумывали новые способы его сборки. А затем к концу 1982 года мир как будто полностью потерял к нему интерес.

В октябре в The New York Times появился официальный некролог, оповестивший о том, что «помешательство скончалось». По иронии, в том же году в Будапеште прошел самый первый – и долгое время остававшийся последним – официальный чемпионат мира по сборке кубика Рубика. Он состоялся 5 июня 1982 года, и в нем приняли участие представители 19 стран. Большинство приехали побеждать. Американцы в качестве награды привезли большой чек. Чек в буквальном смысле физически оказался таким большим, что с трудом помещался в объективы фотокамер. В таких ситуациях я обычно смотрю на часы и жду, когда все закончится.

Этому грандиозному событию суждено было повториться только 21 год спустя. К концу 1982 года казалось, что все построенное нами разваливается. Все шло к тому, что мое маленькое детище окажется вспыхнувшей искрой и потухнет, повторив печальную историю других обитателей Острова Брошенных Игрушек: Камня-питомца, Бини-Бейбис, Пощекочи-Меня-Элмо. У всех были свои яркие моменты, но в итоге все попали в мусорный бак. Конечно, меня это беспокоило. Я не был готов к успеху, но не был готов и к поражению. Но это был не мой провал.

Оглядываясь назад, я понимаю, что та неудача никоим образом не была связана непосредственно с Кубом, причина крылась в подходах к управлению глобальным бизнесом, которые никогда не отвечали требованиям рынка. Производители подделок и копий Куба процветали. Как бы меня ни расстраивали ненадежность конструкции, плохой дизайн и дешевые материалы, порой я восхищался открытой дерзостью этих компаний, особенно китайских, которые попросту крали мой продукт и отправляли его на рынок. И, конечно, цена этих версий Куба была ниже. По мере распространения подделок более дорогая, «официальная» версия томилась на складах грудами нереализованного товара.

Рынок насытился. Куб появился в большинстве домов на планете. Конечно, каждая семья, вероятно, рано или поздно захочет получить еще один или даже несколько для всех своих членов, как детей, так и взрослых, просто нужно время, чтобы выросло новое поколение. Увлечение похоже на лихорадку: жар не может держаться постоянно, иногда он должен спадать. Но во время спада никто не думает стратегически о том, что может произойти через пять или десять лет, в будущем. Сиюминутный спрос требует так много внимания, что все остальное уже неважно.