— Привет, ма. Как ты?

Она смеется. И смех этот как глоток живительного нектара. Отогревает после встречи с Захаром.

— Так мы утром разговаривали. Ничего и не поменялось. Ты уже была у врача, дочка?

— Вот как раз иду, — ныряю в прохладное помещение больницы и стягиваю с шеи тоненький шарф.

— О, как там наши крошечки?

Я тете сказала сразу же, когда говорила о переезде.

— Думаю, отлично. По крайней мере растут. Ма, я что звоню? — переступаю с ноги на ногу.

— А?

— Я, наверное, приеду пораньше. Тут немного планы поменялись. Мне уже нашли замену.

Вру, конечно. Никто не искал мне замену, но Адка согласилась на себя взять часть моих обязанностей. А флористы, кроме меня, у Сергея Витальевича есть.

— Когда, дочка?

— Думаю, дня через три. Заявления все напишу и рвану к тебе. Можно?

Крестная возмущенно вскрикивает:

— Нет, ты посмотри, она ещё спрашивает! Нужно! Жду тебя уже. Весь поселок ждет, чтобы в порядок привела нашу оранжерею.

Смеюсь сквозь слезы и прощаюсь, пока не зарыдала в голос.

Почему вот так? Родная мать отказалась, а тетя Люба заменила маму?

— Юлия, — врач выглядывает и кивает, — проходите.

Справляюсь с набежавшими слезами и шагаю внутрь.

— Я правильно помню, вы собирались переезжать? — водит датчиком по животу, снимает все показатели.

Угукаю, сама не могу взгляд отвести от экрана, на котором плавают мои крошечки. Бусинки мои.

— Обязательно зайдите к своему врачу и заберите все необходимые документы. И там встаньте на учет.

— Конечно, там есть хорошая больница.

Кивает.

— Пол смотрим?

Сердце ускоряется.

— А уже можно? В тот раз было ещё рано.

Она смеется.

— Ну так сколько уже прошло. Можно.

— Тогда смотрим, — уверенно киваю.

Ещё какое-то время по коже путешествует датчик.

— О, у вас мальчик и девочка.

— Серьезно? — распахиваю глаза.

Если честно, я не ожидала, что они будут разного пола.

— А вы не рады?

— Рада. Главное, что с ними все в порядке, а пол не так важен.

Заканчиваю осмотр и выхожу в кабинет.

— Ну вот. Вы больше не бусинки, — стучу пальцем по животу, — бусинка только одна. Второй — бусёнок.

Смеюсь. И ловлю на себе умилительный взгляд медсестры. Улыбаюсь в ответ.

Заезжаю на работу и пишу два заявления: на увольнение и на отпуск без содержания.

Больше нет смысла оттягивать переезд. Сама судьба подгоняет…

Эпилог

— Хватит реветь, Ада, — сама с трудом сдерживаюсь, чтобы не завыть от тоски.

— Ну как я тут без тебя? — утирает слезы подруга и стискивает меня в объятиях.

— Ну не могу я больше тут. Я же говорила, что встретила Захара. А если ещё раз встречу через пару месяцев, когда уже живот нельзя будет скрыть?

Адка грустно кивает, держит меня за руку.

Стоим возле поезда и не можем никак отлепиться друг от друга.

— Ты давай. Звони, пиши. Береги бусинку и бусёнка, — кивает на живот.

Хмыкаю.

— Ну а как же? Доставлю в наш мир в лучшем виде.

Смеемся, но этот смех звучит слишком горько. Не похож на наши обычные хохотунчики.

Момент не тот. Мне самой больно отрываться и срываться из родного города.

Я тут все свои годы провела, и сейчас словно перечеркиваю все прошлое. Но ради детей нужно переступить через свой комфорт и шагнуть в новую жизнь.

Ради малышей я готова и на этот шаг.

Чтобы им было хорошо. Чтобы они жили хорошо.

— Ты все взяла? Документы? Деньги? Вещи? — суетится подруга, нарезая круги вокруг меня и моего чемодана.

— Все, все, — хватаю её за руку и заставляю остановиться.

— Я приеду на роды! — твердо говорит и для убедительности кивает.

— Буду ждать. Хотя не уверена, что мой поселок тебя впечатлит. Слишком мелкий, — пожимаю плечами.

Подруга закатывает глаза.

— Не думала, что я отношусь к тем снобам, которым важен размер населенного пункта.

— Нет, конечно. Но я считаю своим долгом тебя предупредить, чтобы ты потом на меня не бухтела.

Адка выгибает бровь и надувается.

— Все, — прижимаю её ещё раз к себе, — мне пора, а то без меня уедут.

— Я тебе помогу занести чемодан, — Адка отталкивает мою руку от ручки.

Ей преграждает дорогу проводник. Адка поднимает на него испепеляющий взгляд.

— Разрешите пройти.

— Кто пассажир?

Выглядываю из-за злой Адки и улыбаюсь парню.

— Я.

— Проходят только пассажиры, остальные провожающие уже не успеют пройти.

— Слушайте, у меня подруга в положении, — показывает на мой живот, — хотите, чтобы она поднимала тяжести? И родила прям тут?

Молодой паренек опускает глаза на мой слегка выпирающий живот и краснеет.

— Извините, я не заметил.

— Все нормально, — пытаюсь сгладить момент.

— Я помогу, — протягивает руку, и Адка удовлетворенно кивает.

Передает ему чемодан, отступает.

Занимаю свое место и чуть ли носом не прилипаю к окну.

Адка стоит на перроне, и я вижу, как на солнце блестят её слезы. У самой горло перехватывает от накативших эмоций.

Она машет мне рукой. И поезд трогается, унося меня в новую, другую жизнь.