противопоставить Хрущёв американской пропаганде, а это была пропаганда – у каждой ли хозяйки в Соединённых Штатах на кухне такой арсенал? Кухонные прения и дебаты, однако же, завершились распитием пепси-колы. Фотография, на которой советский лидер пьёт американский напиток, обошла газеты мира. Официальное открытие выставки состоялось на следующий день. Посетителям дарили значки, разноцветные пластиковые пакеты, у нас таких не было и не было ещё очень долго, поили пепси-колой, гиды, хорошо владевшие русским языком, отвечали на вопросы.

В определённом смысле Хрущёв оказался прав – советским людям тогда нужна была не кухонная техника, её и устанавливать было негде, жили-то, в основном, по коммуналкам. И по-своему, простовато, прямолинейно Хрущёв обставил американцев. За неделю до открытия этой выставки там же в Сокольниках была открыта выставка «Для тебя, советский человек!». Павильоны, в частности, так называемый Краснодарский домик, были выразительны, функциональны, кроме того, показывали достижения сельского хозяйства – особый стенд был украшен початками кукурузы (см. о ней главу «История, которая имела место в Петровском парке и около него», часть вторую) − и модель искусственного спутника, автомашины «Волга» и «Чайка». Попасть на американскую выставку можно было, только если пройдёшь через выставку советскую.

Ну, чем не анекдот, пусть и более поздних времён? «Леонид Ильич! Американцы луну покрасили в цвета пачки “Мальборо”! Что делать?» – «А ничего. Просто снизу аккуратно припишите – произведено на Кишинёвской табачной фабрике».

Не знаю, было ли это потрясением, однако американская техника – и кухонные комбайны, и автомашины, и компьютеры – первые, вполне пока неуклюжие, и одежда, и еда с питьём произвели впечатление очень сильное. Люди не были тогда в большинстве своём примитивными стяжателями, но они просто удивлялись. Может, сама эпоха причиной – состояние было такое, словно выпил газировки в жаркий день, слегка кружилась голова, приятно, не томительно.

Когда выставка, которая работала шесть недель, закрылась, Стеклянный павильон остался в парке Сокольники. Остались и построенные к выставке «Шашлычная», «Чебуречная», «Пирожковая». Остались заасфальтированные дорожки, и дома вокруг парка сияли свежей покраской, пусть и одни фасады.

Очень не хочется после столь приятных воспоминаний переходить к вещам казённым. И всё-таки следует, пусть для порядка, сказать, что это за треугольник, вынесенный в заголовок песни, иначе оно позабудется. Этот окказиональный каламбур покрепче китайской символики. Разве начать издалека? После революции, когда большевики взяли власть, настала пора закрепить своё присутствие – статус – в названиях. Можно было заново придумывать именования: так бывший завод Гужона стал заводом «Серп и молот», оставшись надолго с пояснением в скобках (быв. Гужон). Но проще было подчинить, присвоить старое имя, добавив революционную составляющую. И «Путиловец» стал «Красным путиловцем».

Так называемый, Стеклянный павильон

А предприятие с длинным неловким названием Товарищество российско-американской резиновой мануфактуры под фирмой «Треугольник» стало «Красным Треугольником». И то не сразу. Историю этого самого «Треугольника» застят туманы времени: «В 1860 г. в Петербурге начало работать первое в России крупное резиновое предприятие. Вначале на нем было только 58 рабочих. Производство быстро расширялось. Завод выпускал галоши, резиновые ремни, трубы, рукава, предметы санитарии и гигиены, мячи, игрушки. Изделия “Треугольника”, как стал называться завод, не раз отмечались высшими наградами на всемирных выставках».

Рекламный плакат того самого «Треугольника», который потом резко покраснел

Автор популярной статьи из настольного календаря, разумеется, опустил такие подробности, как американское участие в работе мануфактуры, зато отметил иное: «Работали на заводе в основном женщины. Труд их был тяжелым. Галошу целиком изготовляла одна работница, ворочая полупудовые чугунные колодки. Работали стоя, вентиляции не было никакой. Работницы 12 часов вдыхали ядовитые испарения бензина. Отеки ног, туберкулез, истерия были профессиональными заболеваниями резинщиц. За каждую пару галош работница получала от 2 до 5 копеек, а хозяева наживали на каждой паре 60–80 копеек».

Сам бог велел на этаком заводе устраивать забастовки и бороться за права трудящихся, что и делалось регулярно. Да так регулярно, что непонятно, когда же работницы, собственно, ворочали чугунные колодки, вдыхали бензиновые пары и производили эти самые пары галош и предметы санитарии и гигиены. Тяжёлые профессиональные заболевания, в частности, истерия, не помешали участию в партийном строительстве: «В 1913 г. на заводе организовалась сильная большевистская группа. Больничная касса “Треугольника” стала одним из легальных пунктов партийной работы в столице. В ней работали В.В. Куйбышев, Ст. В. Косиор и другие видные деятели партии. В 1917 г. 600 резинщиков вошли в отряд Красной гвардии и приняли участие в Октябрьском вооруженном восстании».

Страшно представить отряд вооружённых резинщиков и резинщиц, больных истерией и надышавшихся изрядно парами бензина. Женский батальон, перегородивший своими телами Дворцовую площадь, разумеется, перед такой мощной силой не устоял. А тут ещё раздался залп «Авроры», произведённый из единственного орудия, что не помешало ему считаться залпом. Как бы то ни было, участие работников «Треугольника» в установлении советской власти являлось значительным, отсюда последствия: «В день пятой годовщины Октябрьской революции завод был переименован в “Красный Треугольник”».

И последнее уточнение: «В связи с громадным ростом производства завод претерпел ряд реорганизаций. На базе бывшего “Треугольника” создано 5 заводов: завод резиновой обуви, шинный, резино-технических изделий, регенератный и завод “Металлист”. Название “Красный Треугольник” сохранено только за заводом резиновой обуви».

Так что дело не только в галошах. Каламбур сложнее, ведь треугольник – фигура почти универсальная, она присутствует и в словаре символов, и в словаре идиом. Треугольник бывает любовным, о том знают решительно все, кто любил когда-нибудь, сильно и не очень. Треугольник был и производственный, его не обойти, не объехать, как ни крути баранку. Виктор Некрасов сокрушался: «Ну почему нельзя человеку поехать в Париж, когда ему этого хочется? Почему об этом говорится, как о чем-то несбыточном? Почему все Амстердамы, Брюгге и тот же Париж набиты летом до отказа мальчишками и девчонками всех национальностей, а русских если иногда и увидишь, то сразу отличаешь по какой-то запуганности и сбитости в кучку? Почему? Почему даже для братской Болгарии нужно получать эти идиотские характеристики – “треугольник”, мол, считает тебя вполне достойным высоко нести знамя, ну и т. д. А потом жди сколько-то там месяцев. А если получишь отказ, чувствуй себя всю жизнь парией, неполноценным…».

Производственный «треугольник» – это администрация, партком и завком. Без них не утвердят ни один приказ на увольнение, без подписей их представителей не выдадут направление или характеристику. И поскольку товарищ Парамонова, жена безымянного персонажа, трудится на благо страны в ВЦСПС, что на русский казённый язык переводится – Всесоюзный Центральный Совет Профессиональных Союзов (все